– Он был героем войны? – спросил я.

– Да. О нем хотели написать в газетах, но Хэнк не разрешил. Сказал, что медаль – не повод гордиться, потому что доблести всегда недостаточно, чтобы спасти всех.

Мне казалось, я лишь теперь начал узнавать Хэнка Питтмана – или, вернее сказать, Хэнка Морланда. Он так много скрыл от меня. От всех. Он жил во лжи. Меня также поразило, что очень многие люди в городе знали, кто он на самом деле, и ничего не говорили по этому поводу.

Я ощущал себя потерянным, как будто все, что позволяло держать мой мир в порядке, внезапно исчезло. Миссис Доусон поднялась, потянулась и ушла в кухню, не говоря ни слова. Я хотел было идти во двор, но она вернулась и сказала:

– На следующей неделе я еду к Дороти в Мобил, так что тебе делать ничего не нужно, только заглядывать сюда каждый день, проверять, все ли в порядке, и поливать цветы. За это я буду платить по доллару в день. Пойдет?

Отказаться я, конечно, не мог. К тому же доллар в день только за то, чтобы проверить дом, был очень хорошей платой. Но я расстроился, что на этой неделе не смогу взять выходной, а у меня были кое-какие планы.

По пути домой я увидел Хэнка, заходившего в «Кирби». Я знал, что мой папа сейчас там, и у меня не было желания, чтобы он застал меня за разговором с Хэнком, хотя мне не терпелось с ним пообщаться после того, как я узнал о его прошлом. Я не стал бы поднимать эту тему. Мне просто хотелось поговорить.

Я уже прошел мимо «Кирби», но вдруг меня осенило, и я остановился. С минуту смотрел на дверь, размышляя над своим решением. Мне подумалось, что Хэнк со мной не заговорит, если я сам с ним не заговорю, поэтому я могу просто кое-что спросить у отца.

Когда я вошел, он подавал Хэнку пиво. Я постоял в дверном проеме, давая глазам привыкнуть к бледному свету.

Увидев меня, отец удивился. Не то чтобы я никогда не заходил в «Кирби», но делал это очень редко. Он знал – раз я сюда пришел, значит, случилось что-то важное. В последнее время он был сам не свой, потому что мой брат Рик неделю как отправился во Вьетнам. К тому же он должен был подавать людям пиво, а сам на работе пить не мог, из-за чего был на взводе еще больше.

– Джек! – воскликнул он. – Что ты тут делаешь?

– Хотел спросить, не поможешь ли ты мне.

– Смотря в чем.

Краем глаза я заметил, что Хэнк посмотрел на меня и на секунду задержал взгляд, прежде чем вернуться к пиву. Я решил продолжить разговор с отцом, делая вид, будто не замечаю Хэнка.

– Отведешь меня к мистеру Кирби? Мне надо с ним поговорить.

Отец с подозрением посмотрел на меня.

– О чем ты хочешь с ним поговорить?

– Спросить, может, на следующей неделе я могу тут поубираться. Я знаю, по утрам он сам убирается в баре, прежде чем его открыть, так вот он мог бы неделю отдохнуть от уборки.

Поскольку при таком раскладе моя плата за аренду могла увеличиться, отец с энтузиазмом воспринял мое предложение и улыбнулся.

– Конечно, сынок. Он у себя в кабинете. Пойду посмотрю, не занят ли он.

Выйдя из-за барной стойки, отец направился по коридору, мимо бильярдных столов, туда, где располагался небольшой кабинет мистера Кирби. Один из компании мужчин, сидевших за столиком, крикнул ему вслед:

– Эй, Повар! Повтори-ка!

– Скоро приду, Билл, – ответил отец и скрылся в кабинете. Его не было целую минуту, и я бросил взгляд на Хэнка, который делал вид, будто меня не замечает. Я не хотел, чтобы отец узнал, что я работаю на Хэнка, и Хэнк это понимал. Узнав, отец засыпал бы его вопросами, сколько он мне платил, сколько я на него работал и сколько зарабатываю теперь.

Вскоре отец вновь появился в баре и указал большим пальцем через плечо в сторону кабинета.

– Мистер Кирби готов с тобой поговорить, – сказал он так, будто я был его любимым посетителем.

Я уже шел по коридору, когда вдруг увидел ее. Миссис Полк сидела в углу, прихлебывала пиво и таращилась на меня, будто я только что появился из глубин ада, окутанный облаком дыма. Потом перевела взгляд на Хэнка, и я на миг задумался, что у нее в голове. Само собой, ничего хорошего там быть не могло.

Даже находиться рядом с ней мне было неприятно. Я прошел мимо так быстро, как это было возможно при условии не показывать, что тороплюсь. Она ведь и понятия не имела, что мне все известно о том, как она распускает обо мне слухи, и что мне кажется, будто из глубин ада материализовалась как раз она.

Я подошел к двери мистера Кирби и постучал. Стены отчаянно нуждались в покраске, дверь была вся в царапинах. Да и вообще все здание выглядело так, будто вот-вот рухнет.

– Входите! – прогремело из-за ободранной двери.

Я вошел. Комната была вся в сигаретном дыму. Переполненная пепельница ютилась на краю стола, заваленного бумагами. Дешевый флуоресцентный светильник лил слабый свет на беспорядок. Свет лился и с потолка, такой тусклый, что все вокруг казалось мертвым, включая мистера Кирби.

Мистеру Кирби было по меньшей мере лет пятьдесят, и он старательно зачесывал на пробор редкие пряди крашеных волос, отчаянно пытаясь скрыть то, что, как понимали все, кроме мистера Кирби, скрыть было невозможно. Его как будто кто-то проклял: густые волосы росли у него на лице, но на голове наотрез отказывались. У него была роскошная борода и такие усы, что в них можно было бы свить гнездо. Казалось, он решил, что раз не может отрастить волосы на голове, будет растить их там, где может.

– Это еще что такое? Я занят, – буркнул он.

– Я ищу работу на следующую неделю, – сказал я. – Мне нужно заработать денег, чтобы кормить моего пса, а иначе отец его пристрелит.

Он посмотрел на меня так, будто я говорил с ним на инопланетном языке.

– А мне-то не наплевать на твоего пса?

– Вам, наверное, наплевать, но мне – нет. И я подумал…

– Ты тут работать не можешь. Подавать пиво можно только с двадцати одного года.

Его тон был почти сочувственным, будто он жалел меня за то, что я настолько туп и мне приходится объяснять очевидные вещи.

– Да, сэр, это я понимаю. Но, видите ли…

– Так и что ты тогда тут делаешь? – перебил он, не дав мне ничего объяснить. – Если знаешь, что тебе не двадцать один, зачем тратишь мое время?

– Я, собственно, думал не о том, чтобы работать тут в рабочее время.

Он недоуменно вытаращился на меня, прищуренные глаза казались щелками на заросшем лице.

– Чего?

Я скорее пустился в разъяснения, пока он меня не вытолкал.

– Я знаю, что по утрам вы сами здесь убираетесь до открытия бара. На следующей неделе у меня будет немного свободного времени, и я хочу подзаработать. Вот решил узнать, может, вы не будете против неделю отдохнуть от уборки.