использовали их как вспомогательные во время своих компаний. В то же время, гунны не проводили насильственной ассимиляции славян, не проводили по отношению к ним истребительной политики. Да и германцев именно гунны подтолкнули к созданию собственной государственности на развалинах Западной Римской империи… Германцы, продолжая дело гуннов, стали гробовщиками Рима.

Влияние гуннского этноса веками ощущалось в истории мадьяр, а также — славянских и германских народов. В народной памяти германцев гунны остались как символ «сил зла», а Атилла — как олицетворение жестокого варварского могущества. Это отразилось и в германском народном эпосе — «Песнь о нибелунгах».

Традиции Гуннов

Свои старинные обычаи гунны сохранили и, став главным и наиболее богатым племенем огромной империи. У них не было постоянных жилищ, они кочевали вместе со своим скотом и не строили даже шалашей. Кочевали по степям, заходили в лесостепи. Совсем не занимались земледелием. Всё своё имущество, а также детей и стариков, они возили в кибитках на колёсах. Из-за лучших пастбищ они с древнейших времен вступали в борьбу с ближними и дальними соседями, построившись клином и издавая при этом грозный завывающий крик. Изысканное продовольствие, как и золото, добывали военной силой.

Впрочем, и в отношении быта гуннов сведения историков противоречивы. Странным образом, абсолютно противоположные свидетельства содержит «История готов» Приска Панийского, который посетил столицу Аттилы, и описал деревянные дома с прекрасной резьбой, в которых жили «гуннские» вельможи, и хижины местных жителей — скифов, в которых приходилось ночевать посольству в дороге. Свидетельства Приска являются полной противоположностью вымыслам Аммиана о том, что «гунны» боятся домов, будто проклятых гробниц, и только под открытым небом чувствуют себя уютно. Тот же Приск описывает, что войско «гуннов» жило в палатках. Гунны первыми начали создавать систему крепостей (хрингов). Каждая крепость представляла из себя несколько кругов укреплений, состоявших из рвов и частокола. Их последователями в этом деле стали авары.

В оружии гунны знали толк. Скорее всего, именно они изобрели мощный дальнобойный лук, который достигал в длину более полутора метров. Он был составным, для большей прочности и упругости его укрепляли накладками из кости и рогов животных. Стрелы употреблялись не только с костяными наконечниками, но с железными и бронзовыми. Делали и стрелы-свистунки, прикрепляя к ним костяные просверленные шарики, издававшие в полете устрашающий свист. Лук вкладывался в особый футляр и прикреплялся к поясу слева, а стрелы находились в колчане за спиной воина справа. «Гуннский лук» — по свидетельствам римлян, самое современное и эффективное оружие античности, — считался очень ценной военной добычей у римлян. Изначально это — усовершенствованный гуннами японский лук. Его также называли «скифским луком». Флавий Аэций, римский полководец, проживший 20 лет заложником среди гуннов, поставил скифский лук на вооружение в римской армии.

Покойников гунны, как правило, сжигали, полагая, что душа умершего быстрее улетит на небо, если износившееся тело будет уничтожено огнём. С покойником бросали в огонь его вооружение — меч, колчан со стрелами, лук и сбрую коня.

Римский историк Аммиан Марцеллин, «крёстный отец гуннов», первым составивший их подробное описание, так поведал о них: «Все они отличаются плотными и крепкими руками и ногами, толстыми затылками и вообще столь чудовищным и страшным видом, что их можно принять за двуногих зверей или уподобить сваям, которые грубо вытёсываются при постройке мостов. Гунны никогда не прикрываются никакими строениями, питая к ним отвращение как к гробницам… Кочуя по горам и лесам, они с колыбели приучаются переносить холод, голод и жажду; и на чужбине они не входят в жилища за исключением крайней необходимости; у них даже не считается безопасным спать под кровлей. Но зато, как бы приросшие к своим выносливым, но безобразным на вид лошадёнкам и иногда сидя на них по-женски (две ноги с одной стороны лошади — прим.), они исполняют все свои обычные дела; на них каждый из этого племени ночует и днюет… ест и пьёт и, пригнувшись к узкой шее своей скотины, погружается в глубокий чуткий сон».

В противоположность Аммиану, посол к гуннскому царю Аттиле Приск Панийский так описывает гуннов: «Переправившись через какие-то реки, мы приехали в огромное селение, в котором, как говорили, находились хоромы Аттилы, более видные, чем во всех других местах, построенные из брёвен и хорошо выстроганых досок и окружённые деревянной оградой, опоясывавшей их не в видах безопасности, а для красоты. За царскими хоромами выдавались хоромы Оногесия, также окружённые деревянной оградой; но она не была украшена башнями подобно тому, как у Аттилы. Внутри ограды было множество построек, из которых одни были из красиво прилаженых досок, покрытых резьбой, а другие — из тёсаных и выскобленых до прямизны брёвен, вставленных в деревянные круги…

Поскольку дружина у них состоит из различных варварских народов, то и дружинники, кроме своего варварского языка, перенимают друг от друга и гуннскую, и готскую, и италийскую речь. Италийскую — от частого общения с Римом.

Преодолев определённый путь вместе с варварами, мы, по приказу «скифов», приставленных к нам, выехали на другой путь, а тем временем Аттила остановился в каком-то городе, чтобы вступить в брак с дочкой Эски, хотя уже и имел многих жён: скифский закон разрешает многожёнство.

Каждый из присутствующих по скифской учтивости вставал и подавал нам полный кубок, затем, обняв и поцеловав выпившего, принимал кубок обратно».

Гуннов часто отождествляли со славянами. По крайней мере, исторические судьбы этих племен тесно переплетены. Славяне составляли часть гуннского войска. Гунны освободили славян от скифского и готского влияния, вывели на просторы Балкан и Восточной Европы, приучили к опасным военным походам…

Прокопий Кесарийский в VI веке, описывая славян и антов, сообщает, что «по существу они не плохие люди и совсем не злобные, но во всей чистоте сохраняют гуннские нравы». Большинство историков толкует это свидетельство в пользу того, что часть славян была подчинена гуннами и входила в состав державы Аттилы. Распространённое некогда мнение о том, что гунны являлись одним из славянских племён, современные историки единодушно отвергают как ошибочное.

Из русских и славянских писателей Аттилу объявляли славянским князем авторы славянофильского толка — А.Ф. Вельтман (1800–1870), в книге «Аттила и Русь VI и V в.», А.С. Хомяков (1804–1860) в незавершённой «Семирамиде», П.Й. Шафарик (1795–1861 гг) в многотомном труде «Славянские древности», А.Д. Нечволодов в «Сказание о Русской земле», И.Е. Забелин (1820–1908), Д.И. Иловайский (1832–1920), Ю.И. Венелин (1802–1839), Н.В.