любви к Государю – к тому времени Хозяева Дискурса настроили против Царя практически всех грамотных дураков, то есть большинство общества – а в русском языке. Прозвище «кровавый» совершенно не ложится в общий строй русской речи. Ну нет у русских привычки обзывать кого-то «кровавым». Ещё более-менее это слово звучит во множественном числе. «Кровавые палачи» – ну туда-сюда. Но с личным именем вместе? Никак. «Кровавый Вася», «кровавый Петя» – ну смешно же.

При этом русское ругательное слово, связанное с кровью, имеется. Это слово «кровопийца». Можно «кровосос», даже «кровохлёб». Но не «кровавый». «Кровавый» – это что-то очень книжное, вымученное. В народное происхождение такого прозвища не верится абсолютно.

Это касается не только Николая. «Кровавое воскресенье» – тоже, в общем-то, не по-русски звучит. Вот «Ленский расстрел» – да, в это верится, именно так это событие и назвали бы русские люди с их конкретным мышлением. А поэтическое «Кровавое воскресенье» – слух режет. Не так, как «Николай Кровавый», но всё-таки. Хотя назови это «Петербургским расстрелом» – все бы поняли [52].

Что-то с этим словом не то.

Так почему же с упорством, достойным лучшего применения, именно это неудачное слово всё клеят и клеят к имени Николая? Когда очевидно, что «ну не клеится»?

Это можно объяснить только одним обстоятельством. Люди, работавшие над очернением образа царя, получили инструкцию. То есть приказ – «говорить так». Приказ начальника – закон для подчинённого. Причём начальник был такой, что его приказы сто лет подряд исполняются неукоснительно.

Чей это был приказ и откуда?

На последний вопрос тоже отвечает язык. Потому что есть язык, на котором эпитет «кровавый» – один из самых расхожих. И это английский. Где есть обзывательство bloody. Применяемое к чему ни попадя.

Формально это слово переводится именно как «кровавый». На самом деле это просто ругательство, что-то вроде «сволочь», «мразь», «проклятый» и т. п. Лучше всего на русский это слово переводится другим русским прилагательным, звучащим очень похоже, хотя и являющимся производным не от слова «кровь», а от слова «блуд» [53].

Что особенно интересно, это прозвище англичане любят лепить на всяких политических деятелей. Начиная с английской королевы Марии I «Католички», известной как bloody Mary [54], и кончая вполне современными персонажами.

Как раз во времена царствования Николая Второго, с 1902‐го по 1905 гг., Британию возглавлял человек именно с таким прозвищем. Лорд Артур Джеймс Бальфур был известен как bloody Balfour из-за жёстких мер, предпринимавшихся им ранее против ирландского самоуправления [55].

Лорд Бальфур много занимался Россией. В частности, именно при нём Великобритания поддерживала (чтобы не сказать – науськивала и снабжала) Японию в её войне с Россией. Он же, судя по всему, был архитектором Гулльского инцидента, антирусской британской провокации.

Очень интересен вопрос, чем занимался Бальфур в период с конца 1905‐го по май 1915 года. Формально он вроде как «занимался партийными делами». Однако, учитывая деятельную натуру этого господина, логичнее всего предположить, что он был поставлен на какой-то очень важный для Британии проект, который и поглощал всё его время и силы.

И такой проект был – «русская революция». Для Британской Империи – невероятно важный и значимый.

Сразу предупреждаем читателя: всё, что ниже – именно что предположения. У автора нет документов, свидетельствующих о том, что именно Артур Джеймс Бальфур курировал процессы, происходившие в России. Относитесь к этому как к фантазии – но как к фантазии не совсем уж пустой, а довольно-таки основательной. Я бы сказал так – в этом направлении стоило бы копать.

Но мы в очередной раз отвлеклись. Вернёмся к теме «кровавого».

Если допустить (условно, условно), что именно Бальфур занимался такой щекотливой темой, как очернение Николая Второго, то, весьма вероятно, он старался подобрать что-нибудь достаточно обидное. Судил же он, как и все люди, по себе. Скорее всего, прозвище bloody Balfour его раздражало. Несмотря на прославленное бальфуровское хладнокровие и неизменную любезность – а ведь именно Бальфур был одним из двух прославленных англичан, сформировавших «британский стиль» – он, скорее всего, прозвищем тяготился.

Не он ли перепасовал обзывалку Николаю Второму? Это было бы и логично, и по-человечески понятно. Зачем напрягаться и что-то выдумывать?

Обзывалка не пошла, хотя продажные российские политиканы, выполняя английский приказ, пытались её форсить. «Не покатило». Но инструкцию никто не отменял, и «народное прозвище» (в советском лексиконе «воля народа» = «воля Форейн Офис») продолжало булькать в советских книжках. Сейчас советоиды его снова пытаются форсить, несмотря на очевидное отторжение на уровне языка.

Так ли это? Достаточно заглянуть в ту же Википедию. В английской версии статьи про Николая Второго в первом же абзаце сказано: “He was given the nickname Nicholas the Bloody or Vile Nicholas by his political adversaries due to the Khodynka Tragedy, anti-Semitic pogroms, Bloody Sunday, the violent suppression of the 1905 Russian Revolution, the executions of political opponents, and his perceived responsibility for the Russo-Japanese War”. («Его политические противники дали ему прозвище Николай Кровавый или Мерзкий Николай из-за Ходынской трагедии, антисемитских погромов, Кровавого воскресенья, насильственного подавления русской революции 1905 года, казней политических оппонентов и вменённой ему ответственности за русско-японскую войну»). На других языках ничего подобного нет.

Тут уже всё понятно. Особенно интересна тема «мерзкого Николая» – в идимо, форсили и это, но не преуспели совсем.

И наконец. Справедливы ли предположения автора относительно авторства прозвища «кровавый»? Кто знает. Но вот по поводу лично Бальфура можно сказать так: учитывая роль этого благообразного джентльмена в истории (например, в истории Ближнего Востока [56] и во многом другом [57]), его прозвище уж точно можно считать заслуженным.

Семнадцать слов

Даже в современной России есть какая-то политическая жизнь. Душили-душили, но что-то ещё шевелится. И более того – по старой памяти оживляется в преддверии. Я хотел написать – в преддверии выборов, но не знаю, сколько кавычек ставить на слово «выборы». По ощущениям – по пять с каждой стороны: «“«“«выборы»”»”». Потому что то, что у нас этим словом называется, нельзя назвать даже подобием выборов. Это, типа, как бы так называемые мероприятия, обставляющие приход к власти преемника прошлого преемника и по традиции почему-то называющиеся смешным словом «выыыыборы». Уффф.

Но, короче, память-то осталось и что-то шевелится. Даже какие-то партии пытаются создаться и зарегистрироваться. К регистрации новых партий предъявляются требования по типу тех, что злая мачеха предъявляла Золушке: «прежде прибери в комнатах, вымой окна, натри пол, выбели кухню, выполи грядки, посади под окнами семь розовых кустов, познай самое