— Слишком мало действия, — сказал он. — Герои просто стояли и болтали.

— Ну и что в этом плохого? К тому же, они говорили по-английски.

Юэль не смог привести других доказательств в подтверждение своего мнения.

— Но я видел фильмы и получше, — нерешительно добавил он.

Они пошли. Ни к дому Эвы-Лизы, ни к дому Юэля. Неизвестно почему, Юэль вдруг подумал, понравился бы этот фильм Ларсу Ульсону, который лежит на кладбище.

Они остановились у витрины обувного магазина.

— Я собираюсь купить новые ботинки, — сказал Юэль.

— Если твой папа не пропьет деньги, — съязвила Эва-Лиза.

Юэль посмотрел на нее. Подумал, что надо бы ее стукнуть. Или забросать снежками.

Но он увидел, что она уже жалеет о том, что сказала. Она приложила руку ко рту:

— Я не хотела тебя обидеть.

— А зачем ты так сказала?

— Не знаю.

Они пошли дальше. Юэль скорее расстроился, чем разозлился. Если уж он на кого и злился, так это на Самуэля, который так скверно себя ведет.

— В общем-то фильм был довольно плохой, — призналась Борзая.

— Я видел и хуже, — ответил Юэль.

Он шел рядом с ней и ждал. Он еще не забыл, что она сказала о Самуэле. Но он ждал, что она будет учить его целоваться. Они прошли мимо банка, аптеки и дорожно-ремонтного цеха с экскаваторами и катками. Наконец Юэль не выдержал:

— Так ты меня научишь? — спросил он.

Эва-Лиза хихикнула.

— Здесь? Прямо на улице?

— Ну и что?

— Здесь слишком холодно.

— А я видел в одном фильме, как люди целовались на Северном полюсе.

— Ну вот ты туда и поезжай.

— А куда нам тогда пойти?

Она не ответила. Юэль видел, что она размышляет о чем-то. Он решил не мешать ей и стал ждать.

— Завтра у меня никого не будет дома, — сказала она. — Тогда ты можешь прийти. Но если ты кому-нибудь проговоришься, я расскажу всем, что твой папа — пьяница.

Юэль едва успел согласиться. Эва-Лиза тут же убежала. Раз — и все. Пытаться догнать ее было бессмысленно.

Он отправился домой, уже сейчас ожидая следующего вечера. У него вновь возникло чувство, которого он никак не мог объяснить. Ждать так трудно. Иногда ему хотелось, чтобы некоторые дни пропадали, будто их не было вовсе. И чтобы два вечера шли подряд друг за другом.

Юэль остановился на полпути.

«Я это я и никто другой, — подумал он. — То, что происходит со мной, происходит только со мной».

Прошло всего несколько ночей с тех пор, как тихо выпавший первый снег закрался в его душу. Он дал новогодние клятвы. И уже пробовал спать на дворе под снегом. И одолжил у Симона Урвэдера гитару, которая стоит кучу денег. Крингстрём стал давать ему уроки. Соня Матсон впустила его в свою квартиру. И теперь Эва-Лиза научит его целоваться.

Жизнь — странная штука. Сначала долго совсем ничего не происходит. А потом все приходит вдруг и сразу. Словно снежная лавина.

Юэлю опять захотелось прыгать. Поскакать по улице, как невидимый мячик. Скоро он узнает, что за парень держал Соню Матсон за руку. Но сначала Эва-Лиза научит его целоваться. А потом он попросит Соню надеть прозрачные одежды прямо на голое тело.

Он подошел к своему дому и, подпрыгивая, взобрался наверх по лестнице.

И тут на него обрушилась еще одна снежная лавина.

Черная и холодная, от которой тут же заболел живот.

Самуэля не было дома. Он снова исчез.

Это означало только одно: он так и не сумел сдержаться, снова отправился пить.

Юэль ударил кулаками по столу. Он пришел в такую ярость, что из глаз потекли слезы. Он не хотел больше, чтобы Самуэль был его отцом. Он хотел другого отца. Он поместит объявление в газете:

«Отдам негодного папу. Внимание! Совершенно бесплатно».

А может, существуют специальные помойки, на которые выбрасывают плохих родителей? Где они водят дружбу с такими же негодниками?

Юэль опустился на корточки на кухонном полу. Самуэль снова ушел. И даже если Юэль решил наплевать на отца, он все же рано или поздно пойдет его искать.

«Самуэль портит всю мою жизнь, — думал Юэль. — Стоит мне хоть чуть-чуть обрадоваться, он тут же отправляется пить. Я мог бы немного позакаляться во дворе. Или поиграть на гитаре. А вместо этого я должен идти искать Самуэля. Это несправедливо».

Юэль долго так просидел. Ярость прошла, остались печаль и усталость. Живот болел. Внутри засел Самуэль и грыз Юэля. Потом он поднялся и сел на папин стул. На полу валялась газета, на радиоприемнике лежала трубка. Юэль не снял ботинки. На полу образовались большие грязные лужи. Но ему было все равно.

Рядом с приемником лежала раскрытая книга — «Мятеж на Баунти».

Юэль наклонился за ней. И заметил, что кто-то подчеркнул несколько строк карандашом. Конечно, это сделал Самуэль, кто же еще? Неужели он не знает, что библиотекарь перестанет давать книги, если увидит, что в них рисуют или пишут? И кому же он запретит? Конечно ему, Юэлю. А не Самуэлю. Его-то никто не отругает. Потому что он сам не ведает, что творит, когда напьется.

Юэль прочитал подчеркнутые строчки. Сначала быстро, потом медленно.

«Питкерн — остров, куда удалось доплыть мятежникам под командованием Флетчера, существует на самом деле. Потомки мятежников живут на нем и по сей день».

Юэль отложил книгу. Почему Самуэль подчеркнул именно эти строки? Он ни разу не слышал, чтобы Самуэль бывал на каком-нибудь острове, когда плавал на корабле.

Юэль поднялся и взял большой атлас мира со всеми морскими глубинами. И принялся искать. Это заняло много времени. Но наконец он нашел остров Питкерн. Маленькую точку в бескрайнем океане. И никаких других островов поблизости. Одинокий остров далеко-далеко.

«Туда-то Самуэль и хочет попасть, — подумал Юэль. — Он не поднял мятеж против капитана корабля, но он поднял его против меня. Он оставил меня одного в шлюпке, а сам сбежал на остров Питкерн…»

Юэль задумался, а вдруг это правда, и Самуэль действительно так решил, что он сбежит на остров Питкерн? Как однажды поступила мама Енни. Взяла дорожную сумку и исчезла.

Юэль знал, что у него остается только один выход. Найти Самуэля и спросить его.

Он вышел на улицу. Был уже поздний вечер. Ни людей, ни мятежников. Только пустые холодные улицы. Юэль попытался сообразить, где мог быть Самуэль. Скорее всего, так поздно он отправился туда, где сейчас еще можно раздобыть выпивку, к другим пьяницам. Он может оказаться в нескольких местах. У железнодорожного моста есть заброшенный