Юэль делал так, как она велела. Ему показалось, что он просидел довольно долго. Эва-Лиза захихикала. Но все еще ничего не говорила. Юэль пытался представить себе, как ее губы прикоснутся к его губам.

— Теперь хватит, — сказала она.

Юэль открыл глаза.

Перед ним стояли три подружки Эвы-Лизы. И еще два мальчика из класса. Когда он открыл глаза, они расхохотались. Юэль так и застыл на месте. Сначала он ничего не мог сообразить. И смущенно засмеялся вместе со всеми.

Но потом он понял, что Эва-Лиза обманула его.

Слезы навернулись у него на глаза.

Он соскочил со стула и ринулся в прихожую. Рывком схватил куртку и ботинки и в одних носках выбежал за дверь. Он слышал, как они хохотали у него за спиной. Но даже не остановился, чтобы надеть ботинки. Нужно было убраться оттуда как можно скорее.

Одно из окон дома распахнулось. Оттуда снова донесся смех. Юэль побежал вниз по холму и остановился лишь, когда уже перестал слышать хохот. Только тогда он надел ботинки.

И, остановившись, задумался.

Он все еще не мог опомниться. И не понимал, что же случилось. Но внутри у него ответ был уже готов. Эва-Лиза посмеялась над ним. Она все нарочно подстроила. Ее друзья ждали в соседней комнате. Вот почему она все время выбегала в коридор.

Юэль представил себе эту ужасную сцену. Как он сидел, склонив голову и выпятив губы.

До чего же стыдно! То, что произошло, было так чудовищно, что он даже не мог разозлиться.

Он медленно побрел домой.

Хотя больше всего на свете ему хотелось упасть лицом в снег и умереть.

Глава шестнадцатая

Подойдя к дому, Юэль зашел в дровяной сарай и сел на старую кровать. Сидеть на холодных пружинах было больно. Но он не вставал. Он даже лег ничком и подумал, что будет лежать здесь, пока не замерзнет насмерть.

Потом он поднялся в дом. У него даже не было сил проверить, дома ли Самуэль или снова куда-то ушел. Но Самуэль лежал в постели и спал. Он забыл выключить лампу у кровати. «Мятеж на Баунти» валялся рядом. Юэль погасил лампу. Затем прошел в свою комнату и разделся. Забравшись в постель, он укрылся одеялом с головой. Пытался заставить себя не думать о том, что с ним случилось.

Где-то в стене рядом с его ухом заскреблась мышка. Если бы Юэль мог, он тоже забрался бы внутрь стены и стал бы жить там. И больше никогда не вышел бы наружу. Он прожил бы в стене до тех пор, пока ему не стукнуло бы сто лет и не наступило бы время умирать.

Он свернулся калачиком под одеялом.

Отогнал от себя все мысли, и уснул.

Юэль проснулся. И тут же вспомнил, что произошло вчера вечером у Эвы-Лизы. Попытался представить, что все это ему приснилось. Что ничего такого не было. Но выбросить это из головы не получалось. Он сидел на стуле, а ее дружки тихо прокрались в комнату.

Юэль посмотрел на будильник. Скоро нужно вставать и идти в школу. Там он встретит Борзую и ее приятелей. И они разболтают всему классу. И даже всей школе. Они опозорят Юэля.

У него заболел живот. Он мог бы не пойти в школу. Он мог бы никогда в жизни не возвращаться туда. Раз уж Самуэль таков, каков он есть, Юэлю остается только бежать из города в одиночку. Сегодня суббота. Завтра приходит поезд, с которым он обычно отправлял секретные письма. Теперь он сам тайком сядет в него. Он будет лежать тихо-тихо и слушать, как колеса стучат по железнодорожному мосту, а когда наступит утро, он будет уже очень далеко. Там он изменит имя, цвет волос и станет совсем другим. Юэль Густафсон перестанет существовать. Эве-Лизе и ее дружкам некого будет осмеивать.

Вдруг у двери возник Самуэль.

— Вставай, а не то опоздаешь в школу, — сказал он.

— Встаю.

— На улице сильный ветер, — сказал отец. — Будет метель.

Юэлю захотелось, чтобы весь город смело с лица земли.

— Сегодня мы купим тебе новые ботинки, — добавил Самуэль и улыбнулся. — Если только нас не заметет совсем.

— Хорошо, — пробормотал Юэль.

— В двенадцать я буду ждать тебя у обувного магазина. Я приду вовремя. И возьму с собой деньги. Смотри только, чтобы тебя не замело снегом.

И отец вернулся на кухню. Юэль продолжал лежать, укрывшись одеялом до подбородка. Ему теперь совсем не хотелось покупать новые ботинки. Ему стало все равно. Он вполне мог еще походить в тех, которые у него были. И в конце концов он натрет столько мозолей, что не сможет двигаться. Или получит заражение крови и умрет на глазах у тех, кто захочет на это посмотреть. У Эвы-Лизы. И у фрёкен Недерстрём. И у всех остальных.

Но так долго лежать в постели нельзя. Самуэль удивится. Юэль встал и оделся. Отец уже стоял в меховой шапке.

— В двенадцать, — повторил он. — У обувного магазина.

Юэль слышал, как он спустился лестнице. Когда-то папа бегал по лестницам между палубами корабля. А теперь ходит вверх и вниз по одним и тем же ступенькам. Год за годом. И все больше сутулит спину.

Мальчик забрался на подоконник. Похолодало. Минус шесть. К тому же Самуэль оказался прав. Дул сильный ветер. Раскачивались лампы фонарей. Ветер посвистывал в щелях. Сквозь оконную раму тянуло холодом. Прислонившись щекой к стеклу, Юэль вздрогнул.

По улице, сопротивляясь сильным порывам ветра, шли люди. Молодые и старые. Они мелькали под фонарями в пятачках света. Еще не рассвело. Все куда-то спешили. Кроме Юэля. Он сидел на подоконнике и размышлял о том, как он уедет отсюда и оставит кому-нибудь свою комнату, в которой иногда скребется мышка.

Он посмотрел на часы. Первый урок уже начался. Фрёкен Недерстрём заметила, что Юэля Густафсона опять нет в классе. А Эва-Лиза и ее дружки сидят себе и посмеиваются. А вдруг они даже разослали записки с рассказом о том, что случилось вчера вечером?

Юэль прижал руки к животу. От боли. Теперь внутри сидел не Самуэль. Теперь его грызла изнутри Эва-Лиза.

Он снова забрался в кровать. Лег под одеяло, не раздеваясь. Он просто не знал, что же ему делать. Его опозорили. Единственное, что оставалось, — это уехать отсюда. В газетах о нем напишут так:

«Юэль Густафсон пропал при неизвестных обстоятельствах.

Гибель Юэля Густафсона.

Мальчик,