Вот про «умереть» он как в воду глядел.

Бедняге Мичи ещё предстояло оценить, как красочно эта богиня пошлёт его, когда он в очередной раз к ней подвалит.

* * *

После встряски у Стражей я отправился к Мастерам Материй.

У них, кстати, бывать мне ещё не приходилось.

Внутри их Башни было светло и подозрительно тихо. И если у Витязей или Стражей вечно стоял галдёж, все толкались и спешили, то здесь студенты чинно ходили по коридорам с сосредоточенными лицами.

По стенам висели не только эмблемы с молотом и колбой, но и таблицы. Сотни разных плакатов с элементами, формулами, видами химических реакций, удельным весом материалов и прочими показателями.

А я ненавидел всё это ещё с детства, потому что нихрена не понимал.

Предчувствуя тяжёлый и скучный урок, я поднялся на второй этаж вместе с другими студентами низко-слабой группы, хотя со стороны они всё равно казались мне чересчур умными — на их лицах читалась вековая мудрость.

Никогда я ещё не ощущал себя таким глупым на фоне других людей.

И вот, в размеренной тишине, мы прошли по коридору, но стоило открыть дверь в лабораторию, как до меня донёсся оглушительный смех. Казалось, хохотали человек сто, не меньше.

Так и оказалось.

Лаборатория была совмещена с лекционным залом, а за партами амфитеатра по кругу сидели группы Мастеров первого курса: Ремесленники, Инженеры, Оружейники, Алхимики и Архитекторы. Все. От слабаков до сильнейших.

Увидев такую толпу любителей смастерить что-нибудь, я вдруг заметил одну вещь: у многих студентов волосы были странного цвета. У кого — синие, у кого — зелёные, у кого — красные или розовые, а у кого — вообще разноцветные.

Похоже, неудачные они ставили эксперименты.

На фоне всех этих будущих учёных Кика и Грич Гамзо казались теперь вполне нормальными.

Они, кстати, тоже тут были.

Оба числились в высоко-сильных группах. Грич — у Алхимиков; Кика — у Инженеров. Я протиснулся между рядами, поднялся по ступеням и добрался до брата и сестры Гамзо, усевшись рядом.

Грич кивнул и пожал мне руку.

— А ты чего такой хмурый?

— Пытаюсь делать умное лицо, как у всех.

Кика захихикала.

— Ну ты и шутник. Прямо как наш лаборант Демьян Дымов. Он каждую перемену химические опыты нам показывает и что-нибудь взрывает. Вот как сейчас.

Только она это сказала, как раздался хлопок, и над лабораторией к потолку поднялся огромный гриб дыма малинового цвета… и запаха тоже малинового.

Зал снова рассмеялся, глядя на молодого рыжеволосого мужчину с колбой в руке. Кика расплылась в мечтательной улыбке, будто любуясь им.

А вот Грич, наоборот, поморщился.

— Говорят, он столько студенток перепортил, что не сосчитать. А в Академии ещё и скрывается от разных разъярённых папаш, дочери которых родили от него детей. Кто тройню, кто двойню. Короче говоря, тот ещё герой. Странно, что он даже Кике нравится, и это несмотря на то, что по выходным жарит мясо.

— Ну и что… — начала Кика, поправив свои огромные круглые очки.

— А вот когда я ем мясо, ты мне все мозги выносишь!

— Профессор Андронников не запрещал есть мясо, если это нужно для организма, а тебе не нужно…

— О! Насчёт Андронникова, — перебил я её. — Дашь мне почитать его самый известный труд, из-за которого профессора считают ненормальным? А то в библиотеке не нашлось.

Кика смолкла и как-то жутко на меня посмотрела.

Её ноздри раздулись от гнева, а коротенькие толстые пальцы сжались в кулаки. Девушка поднялась с места, уткнула руки в бока и веско процедила:

— Профессор Андронников — норма-а-альный. Понял? Он нормальнее всех нас, дурак. Только посмей ещё раз…

— Ладно, извини. Нормальный он, нормальный. Мне просто нужен его труд, из-за которого его считают… э-э… ну ты поняла.

— Зачем тебе его великий труд?

Я почесал в затылке, подбирая нужные слова.

— Слышал, что профессор высказал какое-то предположение про древних магов. Якобы это прорыв в науке, который никто не принял. А мне интересно. Я пишу эссе по Мировой магии, и мне надо разобраться.

Кика набычилась ещё больше, прожигая меня глазами, а потом вдруг опустила кулаки, расслабилась и плюхнулась на место.

— Так бы сразу и сказал. — Она пошарила у себя в сумке. — Великий труд профессора Андронникова всегда со мной.

— Эта дурочка кладёт его даже под подушку, — усмехнулся Грич.

— Потому что этот текст нигде не найти. Лично я переписывала его у другого человека и собирала по крупицам схемы и иллюстрации.

Прежде чем отдать мне потрёпанный самодельный журнал с заклеенной обложкой без каких-либо названий, Кика взяла с меня клятву.

— Пока будешь носить при себе этот труд и хранить его, как зеницу ока, клянись! Первое: не есть мясо и моллюсков. Второе: всегда ходить по дорожкам, не топтать муравьёв и траву. Третье: не мучить животных (людей мучить не возбраняется). Четвёртое: дышать животом. И пятое: хотя бы раз в неделю медитировать со свечой на голове, обращаясь к духу Ивана Ивановича Андронникова и благодарить его великий ум.

Она была такой серьёзной, что я едва сдержал хохот.

— Со свечой — это перебор.

— Нет! Именно со свечой! — отрезала Кика. — Потому что сам Андронников так делал!

Получив с меня клятву, она наконец вручила мне журнал, будто Библию.

Только заглянуть в него я не успел, пришлось быстро сунуть его в сумку. Началась лекция.

В зал вошёл уже знакомый мне человек. Низенький, смуглокожий, с пышными чёрными усами.

Это был элитарий Сафир Салиман. Тот самый, один из трёх Алхимиков, которые определяли моё число резерва. А ещё он наблюдал за моей тренировкой с Демоном и был очень восхищён.

Вытирая платочком лоб, мужчина остановился посреди лаборатории, аккурат позади лаборанта Демьяна, который всё ещё стоял в малиновом дыму, чем соответствовал своей фамилии.

— Лучше принесите для лекции таблицу со знаками, — сказал Салиман, чуть усмехнувшись. — Думаю, хватит развлекать моих слушателей, господин Дымов. Вы уже достаточно тут надымили.

И снова студенты рассмеялись.

Видимо, этот каламбур с фамилией лаборанта им никогда не надоест. Дымов подмигнул девушкам с передней парты и отправился к стенду с таблицами.

Салиман тем временем завёл руки за спину и окинул взглядом аудиторию.

— Со всеми вами я встречался на Комиссии Алхимиков, и мне приятно снова