с тех пор, как я видел ее последний раз и рассказал ей о поведении ее сына. Я думал, она больше никогда сюда не придет. Я был в таком состоянии, что сперва принял ее за видение в крахмальной блузке и плиссированной юбке, с корзиной в руке. Но ее золотистая миловидность, ее опрятность так встряхнули мои спутанные мысли, что я только через несколько секунд осознал, что с ней пришел и Джордж.

– О, миссис Уикс, прошу прощения за беспорядок, – извинился я. – Мы переоформляем витрину.

Она улыбнулась грустной царственной улыбкой.

– Ничего страшного, мистер Кейв. Джордж просто хотел вам кое-что сказать. Да, Джордж?

Ее голос звучал мягко, а ее взгляд на сына был полон надежды и гордости.

Я тоже посмотрел на Джорджа и обнаружил, что он выглядел совсем не так, как в наши две последние встречи. Он был со вкусом одет, темно-синяя рубашка заправлена в вельветовые брюки. Светлые волосы, уже без розового оттенка на челке, уложены на боковой пробор. Только очки те же. Я смотрел на него и вспоминал встречу с его отцом накануне, и по моей спине пробежал холодок.

– Я хочу извиниться, – сказал он старинному блюду. – Я не хотел подставлять вам ножку. Тогда, в поле. Я просто выпендривался перед друзьями.

Миссис Уикс снова улыбнулась и прошептала:

– Смотри на мистера Кейва, когда обращаешься к нему, Джордж. В лицо говори.

И он сказал мне все в лицо, а мое лицо в это время изо всех сил старалось выражать прощение.

– Ничего, Джордж, не беспокойся. Все в прошлом. Но ты должен понимать, что нельзя так качать права. Не все так терпимы, как я.

Образ Урии, прижатого за горло моей рукой, виновато блеснул в моем сознании.

Синтия, все еще морщась и держась за бок, хохотнула, услышав слово «терпимы».

– Ему правда очень стыдно, мистер Кейв, – сказала миссис Уикс, глядя на меня с сожалением. – На самом деле, Джордж сам решил прийти и извиниться. Мы ездили в Уэст-Кантри, в местечко близ Сент-Ивса. Нам очень понравилось, правда, Джордж?

– О, в Сент-Ивсе – ай – замечательно, да? – сказала Синтия.

Джордж неуклюже выдавил «да» на оба вопроса.

– Я уверяю вас, он очень изменился за прошедший месяц, мистер Кейв, – добавила миссис Уикс. – Он хочет загладить вину.

Все это вкупе с изменившейся внешностью и манерами Джорджа, весьма впечатляло. Даже обнадеживало. Если он смог так измениться за несколько недель, то значит, и ты могла бы.

– Если я могу что-нибудь для вас сделать, – сказал Джордж с таким видом, что мне почти стало его жаль, – то я готов, мистер Кейв.

– Что ж… – сказал я, обдумывая.

Синтия соображала быстрее.

– Ты мог бы помочь нам – ой! – передвинуть этот столик к окну.

Джордж кивнул и быстро принялся за дело, толкая столик своим внушительным весом на указанную позицию. Все это время Синтия делала мне подведенными бровями знаки, чтобы я его поблагодарил.

– Спасибо, Джордж, – сказал я, наконец. – Очень любезно с твоей стороны.

– Вот бы нам в магазине почаще помогал такой славный молодой человек, – сказала Синтия, которой, вроде бы, стало полегче.

Миссис Уикс одарила нас улыбкой, быстрой, как речная рыбка.

– О, Джордж бы не возражал. Да, Джордж? Джордж?

– Да, – сказал он и сделал вдох через ингалятор.

На секунду я задумался, но потом понял, что это неудачная идея, учитывая состояние наших счетов.

– К сожалению, мы не планировали сейчас никого нанимать. Мы просто не можем себе позволить…

– Я могу бесплатно, – сказал он, удивив даже свою мать. Он снова нормально дышал и говорил уже более твердым голосом. – Наберусь опыта.

– Он хочет заниматься антиквариатом, – сказала его мать, быстро и едва заметно кивнув.

– А как же школа? Он разве не должен…?

– Ему шестнадцать. И он не то чтобы отличник. Учеба никогда его особо не интересовала.

Она вздохнула, посмотрела куда-то в сторону, и мне стало так грустно. Я подумал о ее ужасном муже и их разводе. Мне захотелось подойти к ней, просто по-человечески. Мой взгляд упал на Синтию, снова нахмурившуюся и схватившуюся за бок от боли, которая опиралась на столик, идеально вставший у окна.

Я подумал о том, как Джордж мог бы на тебя повлиять. Эти перемены в нем могли бы послужить возвращению прежней Брайони. В конце концов, он из твоей компании. Был. Может быть, он знал о тебе то, чего не знал я, так что я мог бы с его помощью вернуть тебя.

– Хорошо, – сказал я. – Давай начнем в четверг. Приходи к девяти, я тебе покажу, что к чему.

Миссис Уикс благодарно улыбнулась.

– Спасибо, – сказала она. – Джордж, скажи «спасибо».

Джордж посмотрел в сторону прохода, соединяющего магазин с домом.

– Спасибо, – ответил он, а мое отражение промелькнуло в его очках, как призрак. – В четверг. К девяти.

Игра продолжалась. Ты делала вид, что соблюдаешь правила, а я притворялся, что верю тебе. Согласно правилу номер один Имоджен иногда заходила по вечерам, наполняя дом запахом табака.

Ты думала, что я разбираюсь со счетами, читаю каталоги или занимаюсь реставрацией, а я сидел, прижав к уху динамик радионяни, и слушал ваши с ней разговоры.

Сквозь треск доносились призрачные голоса:

Ты: Я его поцеловала.

Она: Фу.

Ты: Мне понравилось.

Она: О Боже. Фу. Извини. Просто как-то… фу.

Ты: Я говорю, поцеловала. И все. Он мне нравится. Даже более того.

Она: Надеюсь, у тебя в голове звучал какой-нибудь Моцарт, пока ты с ним целовалась.

Ты: Хватит.

Она: Извини. Я просто…

Ты: Ну что?

Она: Он такой…

Ты: Какой?

Она: Ну он…

Ты: Он что? Он не аристократ из замка? Мы вроде бы не в романе Джейн Остин.

Она: Рассказывай уже. Он…?

Ты: Забудь. У тебя предубеждения.

Она: Ха. Гордость и предубеждение.

Ты: Смешно.

Она: Я не сноб. Мне просто не нравятся эти пацаны в спортивных костюмах. Не мое это.

Ты: Он боксер. Поэтому и…

Она: …такой модный.

Ты: Перестань. Он хороший. Он добрый. Это видно. По глазам. Он глубокий. Дело даже не в том, что он говорит, дело в…

Она: Брайони, ты иногда бываешь очень странной. Ты вообще знаешь, что ему нравится?

Ты: В смысле?

Она: Ну там, музыка, например. Ты вообще можешь представить, чтобы он пошел в «Рубку»?

Ты ответила что-то, что я не расслышал, потому что на кровать прыгнул Хиггинс и громко потребовал еды.

Она: Он вообще в музыке разбирается?

Ты: Не знаю. Мы об этом не говорили.

Она: Я не смогла бы поцеловать парня, не зная, что он вообще любит. Это как будто – не знаю, пойти в церковь, не имея понятия о религии.

Ты: Я не собиралась его целовать. Так вышло.

Она: Господи! Да у тебя глаза блестят! Ты на него запала!

Ты: Нет. Не запала. Нет. Нет.

Она: Денни, Денни, о где же ты, Денни?

Ты: Последний раз предупреждаю.

Она: О, дай мне Денни! Когда же он умрет, возьми его и раздроби на маленькие звезды! [5]

Ты: Да хватит уже. Хватит!

Я услышал удар подушкой, твои слова стихли, послышался смех, а потом она что-то тебе предложила, открылось окно, и в это мгновение я уже стучал к тебе в дверь. Ты ее в конце концов открыла и, увидев меня, вздохнула.

– Брайони, ты можешь покормить Хиггинса, пока я готовлю ужин? – кажется,