В Италии Жозефа неимоверно раздражало, что брат слал ему бесчисленные инструкции, как следует поступать по тому или иному поводу. Дабы избавиться от точившей его исподволь досады и скрасить одиночество, он для начала вступил в связь с женой одного из своих адъютантов, Элизабет Дозолль. Эта интрижка продлилась целый год, вплоть до отъезда дамы во Францию. Но параллельно король завел роман с красавицей-аристократкой из древней семьи, восходившей к римским патрициям, Марией-Джулией, дочерью камергера, князя Колонна ди Стильяно. Она уже три года состояла в браке с герцогом Джанджироламо д’Атри, но предпочла стать фавориткой короля. Греховодники пытались скрыть эту связь, что оказалось делом нелегким, ибо в результате на свет появились сын Джулио (1807) и дочь Тереза (1808), вскоре скончавшаяся. Страсть Жозефа к Марии-Джулии была настолько сильна, что он подарил ей обширные казенные земли стоимостью 472 тысячи дукатов. Как издавна было заведено у итальянцев, король уделял большое внимание покровительству искусствам, сделал кое-что для облагораживания Неаполя и закатывал роскошные празднества, чем снискал себе некоторую популярность. Королева Жюли приехала в Неаполь лишь на непродолжительное время в 1808 году, да и то по указанию Наполеона, ибо брожения в королевстве грозили восстанием

Но после двух лет относительно успешного правления в Неаполе Жозефу пришлось по предложению брата переместиться в Испанию, где случился настоящий кризис королевской власти, в результате чего все монархическое семейство было вывезено во Францию, а один из Бонапартов, посаженный на трон, должен был превратить страну в очередного безмолвного вассала Франции. Но из этой затеи ничего не вышло. В Испании вспыхнуло настоящее народное восстание, и началась затяжная ожесточенная партизанская война против французов, продлившаяся шесть лет.

Жозеф сразу сумел оценить обстановку и в одном из первых писем сообщил своему брату:

«Никто не говорил вашему величеству истинную правду… Остается фактом, что ни один испанец не находится на моей стороне».

Все попытки завоевать доверие новых подданных разбивались о фанатизм испанцев, видевших в французах еретиков, отправивших папу римского в заточение. Про Жозефа тут же распустили слухи, что он является горьким пьяницей, хотя именно этим пороком тот не страдал. Зато он очень неплохо поживился в Испании: когда в 1814 году король испанский вернулся в отечество, то обнаружил, что его сокровищница пуста. Впоследствии Жозеф потихоньку распродавал кое-что из похищенных сокровищ, в частности, княгиня Татьяна Васильевна Юсупова в 1826 году, «при невыясненных обстоятельствах», купила за 300 000 рублей знаменитый бриллиант «Полярная звезда» и прославленную жемчужину «Перегрина», весом в 134 грана, изображенную на многих портретах женщин из испанской королевской семьи. Но слухи упорно утверждали, что эти драгоценности были частью добычи Жозефа при правлении в Испании. Он не упустил случая поживиться и ценными полотнами испанских художников, но их пришлось бросить при срочном бегстве из страны.

Жене брата Луи, королеве Гортензии, Жозеф подарил другую жемчужину, весом в 203 грамма. Та завещала ее сыну, Луи-Наполеону, будущему Наполеону III. Нуждаясь в средствах для восстановления империи, политик продал жемчужину английскому маркизу Аберкорну. В семье Аберкорна жемчужина просуществовала более века, но затем была реализована на аукционе в Нью-Йорке. Покупателем стал известный актер Ричард Бертон, подаривший этот раритет своей жене, кинозвезде Элизабет Тейлор. Впоследствии жемчужина чуть было не погибла в пасти собачки актрисы, пытавшейся разгрызть ее. После этого курьезного случая жемчужину прикрепили к ожерелью из бриллиантов, рубинов и жемчуга, специально изготовленному для этой цели фирмой «Картье». В 2011 году, после кончины Элизабет Тейлор, оно было продано с аукциона за 11,8 миллиона долларов.

Пересказ о перипетиях правления Жозефа в Испании целиком повторил бы описание неудачной военной кампании Наполеона на Пиренейском полуострове. Как принято выражаться, французы завязли в Иберии, и никакие попытки навязанного короля убедить испанцев в его благих намерениях не помогали. Жюли вновь предпочла остаться во Франции, за что получила у новых подданных прозвище «отсутствующей королевы». Затянувшуюся отлучку жены Жозеф компенсировал романом с прекрасной маркизой Марией дель Пилар Монтермозо (1784–1869), красавицей, наделенной талантами музыкантши, певицы и поэтессы, к тому же антиклерикально и либерально настроенной дамы, всей душой приветствовавшей намерения французов принести прогресс в этот отсталый уголок Европы.

Маркиза с детства жила в Витории, на земле басков, и с юных лет свободно говорила как на кастильском наречии, так и на баскском языке, а также еще на французском и итальянском. Ее отец и муж (в 16 лет ее выдали замуж за маркиза де Монтермозо, на 17 лет старше девушки) были членами Королевского баскского общества, и Мария с раннего отрочества впитала в себя идеи Просвещения. История знакомства маркизы с Жозефом произошла весьма оригинально. Когда он понял, что оставаться в Мадриде опасно, то выбрал в качестве местопребывания своего двора Виторию, как город близкий к французской границе. Короля Испании разместили в недавно отреставрированном дворце маркизов де Монтермозо, обладавшим прекрасным садом, – редкость в Испании. Хозяева по такому случаю потеснились и переехали в другой дворец поблизости. В своем новом жилище Жозеф, не пропускавший мимо себя ни одной юбки, положил глаз на хорошенькую воспитательницу единственной дочери хозяев и начал усиленно обхаживать ее. Богобоязненная, но бедная девушка не устояла, когда Жозеф в обмен на девственность предложил ей 200 золотых. Новость произвела в полунищей Витории настоящий фурор, а маркиза по этому поводу изволила выразить неподдельное изумление:

– Как это странно, что человек столь высокого ранга опускается до ласк девицы столь низкого происхождения, – и приложила все усилия к тому, чтобы ее родина не ударила в грязь лицом, снабдив нового короля любовницей из числа достойнейших дочерей отечества.

Маркиза стала одной из первых «офранцузившихся» аристократок Испании, поддерживавшей завоевателей. Вела она себя соответственно, разъезжала в золоченой карете, запряженной восьмеркой лошадей, а горожане с нескрываемым наслаждением распевали ей вслед похабную песенку. Муж проявил наивысшую степень деликатности, за что был пожалован званием камергера, титулом испанского гранда и произведен в кавалеры ордена Испании. Жозеф купил за 300 тысяч франков дворец Монтермозо, по случаю чего Наполеон ядовито высказался, что строение не стоит таких денег даже с маркизой в придачу. Все это совершенно не значило, что маркиза безраздельно царила в сердце Жозефа. Он, по привычке, не гнушался затаскивать в свою постель всех, кто попадался под руку, вдовую графиню Сан-Хосе де Харуко, жен людей из своего окружения: камергеров, генералов, военных комиссаров. Одна из его «испанских» любовниц, мадам Сари, жгучая креолка с Кубы, жена морского офицера-корсиканца, впоследствии вместе с мужем заведовала