— И что вы прикажите мне с этим делать? — пренебрежительно просил шеф, ознакомившись с бумагой.

— Подписать, очевидно, — сказала я спокойно.

— Каковы же причины вашего увольнения?

— Я думаю они очевидны. Я посредственный руководитель и так себе работник. Персонал не слушает меня. Совершает ошибки, из-за которых страдаете вы. Видимо мне стоит поискать себя в другой сфере.

— А, — кивнул он. — Ну правильно. Хорошо, Одинцова, что вы это сами поняли. Могли бы вы кого-нибудь порекомендовать на свое место?

Я не удивилась что Баринов воспринял мой сарказм за чистую монету, решив это я действительно считаю себя таким хреновым специалистом. А вот просьба посоветовать кого-то на мое место после всего сказанного выше, была дикой. Меня прекрасно смогла бы заменить Оля. Она хорошо знала работу, в отличие от меня более сдержанна и умеет говорить с клиентами, а Эля стала бы ей хорошим помощником в этих делах. Но я не настолько ненавидела подруг, чтобы сломать им таким образом жизнь, и ответила так:

— Диана неплохо справилась бы с это работой и с Игорем они хорошо ладят.

— Отлично, спасибо за совет, — поблагодарил Баринов, сияя, как тульский самовар, словно цель его жизни была в моем увольнении.

Расчет я получила с тот же день и ушла из компании с чистой совестью. Вообще я рассчитывала на отработку в две недели, но ее мне не предложили.

Позже мне стало стыдно, когда девочки рассказывали, какой бедлам начался после моего ухода, как крутился в одиночку Титов. Поэтому обрадовалась, как ребенок, когда спустя два дня мне позвонил Баринов с просьбой выйти на период новогодних каникул в усиление. Но Оля вырвала у меня трубку и сказала чужим голосом: «Она в больнице». Я пыталась возразить, но знающая меня довольно-таки хорошо Эля, не давала мне забрать телефон назад. А когда разговор завершился, наша милая и добрая Элечка строго сказала:

— Это больше не твоя работа, без тебя справятся.

— Но пострадает коллектив, вы же сами и пострадаете, — возмутилась я, все еще надеясь вырвать телефон у второй подруги и перезвонить директору.

— То же мне агнец жертвенный, — отмахнулся Эля.

— Угомонись, женщина, — вторила ей Оля. — Без тебя разберутся. Много коллектив за тебя вступался? Когда все знали, что это Диана взломала ролету, что это Шурочка проглядела несчастный случай. Все знали и все молчали. Вот и не надо теперь другую щеку подставлять.

Девчонки были правы. Но сердце мое рвалась в магазин. Я не хотела все пускать на самотёк, ведь столько сил и времени было потрачено на отлаживание работы. По словам девочек Титов значительно вырос за последние несколько дней, но я все равно переживала он же совершенно ничего не шарит в работе нашего магазина. И только оставшись наедине с собой я могла признаться, что просто хотела его еще раз увидеть. Вот дура, да?

Все умные книжки, действительно умные, а не те, которых в свое время обсчитался Баринов, говорят, что мое поведение — странное, что мое отношение ко всей этой ситуации — нездоровое, что моя глупая двухлетняя влюбленность — просто стремление к отношениям, ведущим в никуда. Поэтому я к нему все время и цеплялась, но Игорь же не виноват, что у нас разные обязанности, что для Барина я рабочая лошадка, а он свой в доску. Но каждый раз, когда я отчитывала Титова, когда говорила, что ненавидела, на самом деле сгорала от совершенно от иных чувств. И ненавидела уже себя за бесхарактерность.

Я. Я сама виновата в этой ситуации. Я так хотела помочь Игорю, угодить ему, сделать приятное, что взвалила на себя все что можно. И очнулась в тот момент, когда увидела их с Полиной. Ему ничего из этого не нужно было. Ни моя помощь, ни моя поддержка. Он воспринимал мое поведение, как должное. Да и поцеловал меня в тот вечер только потому, что я оказалась рядом, окажись рядом Полина он бы поцеловал ее. Но зачем он тогда мучил меня весь вечер, зачем пошел провожать домой, почему продолжал добиваться уже на следующий день в офисе? И тогда я решила, что нужно уходить. Ведь еще чуть-чуть и я превращусь в покорную рабыню, а это не входило в твоими планы. Со своими соблазнами я привыкла бороться. И боролась как могла.

Итог, конечно, плачевен, я сижу дома без работы 31 декабря и гоняю эти мысли вместо того, чтобы сходить в парк или на каток или еще куда-нибудь. Обычно я так делала, если выпадал выходной на это число.

Утром звонила Эля и предлагала встретить новый год с ними. Я соврала, что поеду домой к родственникам, просто не хотела нарушать идиллию пары, пусть побудут с Пашкой вдвоем, едва ли следующую неделю у Эли выдастся такая возможность. Позже звонила Оля и предложила завтра всем вместе сходит в кино, я обещала подумать. Хотя сил выйти из дома вообще не было. Пролежав полдня перед телевизором, я выбралась на кухню, есть не хотелось.

«Может выпить чего-нибудь?» — подумала я и достала из холодильника початую бутылку кофейного ликера. Убедившись, в том, что срок годности еще не закончился, так долго он была у меня. Я налила в рюмку немного, какое-то время внимательно смотрела сквозь напиток на свет, словно так можно было убедиться в его качестве. Наконец я пригубила и погрузилась в воспоминания. Их, как у жалкой неудачницы, было не так-то много. Но каждое отзывалось приятным теплом в груди.

Ликер подарил Титов. Сказал, что это лекарство нужно принимать после тяжелого трудового дня. Я отказалась, скорее на автомате. Мне всегда было сложно поддерживать любые его инициативы. Тогда она открыл ее при мне, налил немного в столовую ложку и предложил выпить, как микстуру от кашля. Мне до сих пор приятно вспоминать это трогательный момент. Титов на корточках передо мной, поит меня с ложечки ликером. Идиллию прервала вездесущая Диана, бесцеремонно ворвавшаяся в кабинет. Как я тогда ее ненавидела. А подарок с тех пор хранился в холодильнике.

На прошлый новый год Титов, бегал по офису с рождественской омелой и целовал всех сотрудниц, подняв руку над головой. Этот хулиганский поступок забавлял девчат. А я несколько часов не могла прийти в себя от дежурного клевка в щечку.

После корпоратив восьмого марта, Титов взял на себя функции заботливого шефа, рассадив всех по такси, я помогала. Наконец мы остались вдвоем в ожидании уже