Шрифт:
Закладка:
Дэры жили в здании, которое раньше было промышленным складом, теперь превращенным в ультрасовременный жилой дом. Он занимал целый акр прибрежной зоны и был примерно в пять миллиардов раз больше, чем обычный нью-йоркский дом. Фасад из бетона и стали делал его похожим одновременно на художественную галерею и бомбоубежище.
Я никогда не встречался с мистером Дэром, королем недвижимости, но это было и не нужно. Я знал богов и знал, как устроены их дворцы. Мистер Дэр руководствовался теми же принципами: посмотрите, каков я, какой у меня здоровенный дом, расскажите всем о моем величии. Жертвы можете принести на коврике у двери.
Едва мы вышли из автобуса, Аргус ударил по газам и умчался прочь, оставив после себя лишь облачко выхлопных газов да крупицы дорогущего гравия.
Уилл и Нико переглянулись.
– Похоже, он считает, что обратно нас везти не придется, – сказал Уилл.
– Так и есть, – мрачно ответил Нико. – Пошли.
Он повел нас к главным воротами – огромным панелям из гофрированной стали. Ни открывающего механизма, ни даже интеркома я там не заметил. Видимо, если тебе нужно спрашивать разрешения войти, входить сюда тебе не полагается.
Нико просто стоял и ждал.
Мэг прокашлялась:
– Ну и что…
Ворота открылись сами собой. Перед нами стояла Рейчел Элизабет Дэр.
Как и все великие художники, она была босиком. (Леонардо было не заставить носить сандалии.) Ее джинсы были испещрены рисунками, которые с годами становились более замысловатыми и яркими. На белой майке пестрели пятна краски. По лицу, споря по выразительности с ее оранжевыми веснушками, растекалась ультрамариновая краска, судя по всему акриловая. Ее капельки, похожие на конфетти, виднелись и в ее рыжих волосах.
– Скорее заходите, – скомандовала она, словно уже битый час ждала нас тут. – Животные наблюдают.
– Да, я сказала «животные», – кивнула она, предупреждая мой вопрос, когда мы шли по дому. – И нет, я не сошла с ума. Привет, Мэг, Уилл и Нико. Идите за мной. Дом в нашем распоряжении.
Это было все равно что сказать, что Янки-стэдиум[26] в нашем распоряжении. Круто, конечно, – но что с ним прикажете делать?
Особняк в римском стиле был выстроен вокруг центрального атриума: окна смотрели внутрь, чтобы простые смертные на улице не портили вид. Но у римлян были хотя бы сады. А мистер Дэр, похоже, доверял лишь бетону, металлу и гравию. В атриуме красовалось гигантское нагромождение железа и камня – то ли восхитительная авангардная скульптура, то ли куча ненужных стройматериалов.
Вслед за Рейчел мы прошли по широкому коридору из крашеного цемента, затем поднялись по «парящей» лестнице на второй уровень, который я назвал бы жилой зоной, да только в этом особняке почти не ощущалось присутствия жизни. Сама Рейчел казалась здесь крохотной, не принадлежащей такому пространству, нарушающей его законы – теплая, яркая, шлепающая босыми ногами по архитектурному мавзолею.
Но по крайней мере в ее комнате были окна во всю стену, выходящие на железнодорожные пути, за которыми виднелась река. Все заливало солнце: дубовые полы, куски брезента в пятнах, служащие еще и ковриками, несколько кресел-мешков, открытые банки с краской и огромные мольберты, на которых Рейчел работала сразу на шести разных холстах. Поодаль на полу лежало еще одно неоконченное полотно – здесь Рейчел писала, разбрызгивая краску в технике а-ля Джейсон Поллок. В угол были задвинуты холодильник и простенький диван, похоже, еда и сон были для нее вопросами далеко не первого порядка.
– Ого. – Уилл подошел к окнам, наслаждаясь видом и солнцем.
Мэг сразу рванула к холодильнику.
Нико приблизился к мольбертам.
– Потрясающе. – Он поводил рукой в воздухе, следуя за витками краски на картинах.
– Э-э… спасибо, – рассеянно поблагодарила Рейчел. – Это я немного тренируюсь.
По мне, так если уж сравнивать со спортом, то это была полноценная тренировка: широкие резкие мазки, краска, толстым слоем нанесенная на холст мастихином, огромные пятна, на каждое из которых ушло не меньше банки краски. На первый взгляд это вроде бы абстракция. Но я отошел подальше – и фигуры сложились в картины.
Бордовый квадрат – Станция в Индианаполисе. Завитки краски – грифоны в полете. На втором холсте полыхал Горящий Лабиринт, а в верхнем правом углу тянулась цепочка мутных светящихся кораблей – флот Калигулы. Третья картина… Мне на глаза вновь навернулись слезы. Это был погребальный костер – последние почести, возданные Джейсону Грейсу.
– К тебе вернулись видения, – сказал я.
Она посмотрела на меня с обидой и тоской, словно человек, отказавшийся от сахара, у которого перед носом размахивают шоколадкой.
– Только проблески. Каждый раз, когда ты освобождаешь оракул, на несколько мгновений я снова вижу ясно. Затем опять туман. – Она прижала пальцы ко лбу. – Пифон словно пробрался мне в голову и играет со мной. Иногда мне кажется… – Она замолчала, как если бы то, что она хотела сказать, было страшно произносить вслух. – Пообещай, что прогонишь его. Как можно скорее.
Я кивнул, не решаясь заговорить. Одно дело – что Пифон занял мою священную Дельфийскую пещеру. И совсем другое – что он вторгается в разум моей избранной Пифии, жрицы моих пророчеств. Рейчел Элизабет Дэр была моим главным оракулом. Я был за нее в ответе. Если я не сумею победить Пифона, он будет становиться все сильнее и в конце концов сможет управлять будущим. А так как Рейчел неразрывно связана с Дельфами… Нет. Я даже подумать не мог, чем это обернулось бы для нее.
– Вау! – Мэг вынырнула из холодильника Рейчел как дайвер, нашедший золотые дублоны. У нее в руках был шоколадный напиток «Ю-ху». – Можно мне один?
Рейчел вымученно улыбнулась.
– Угощайся, Мэг. Эй, ди Анджело, – она шутливо отпихнула его от холстов, от которых он никак не мог оторваться, – не трись о картину! На нее мне наплевать, но если перемажешься краской – испортишь свой черно-белый стиль.
– Пфф, – фыркнул Нико.
– Так о чем мы говорили? – задумчиво продолжала Рейчел.
Уилл, стоящий у окна, постучал костяшками в стекло:
– Ты этих животных имела в виду?
– Ах да! – Рейчел потащила нас к нему.
Примерно в сотне ярдов между нами и рекой на железнодорожных путях стояли три вагона
