Капитан гвардейцев проявил неслыханное терпение, позволив семье воссоединиться как подобает, не смотря на то, что ему было явно не по себе на вражеских землях.

Не знаю, виной тому было его великодушие, или смурное лицо Андера.

Еще безумно радовало, что Маркуса среди гвардейцев не было. Когда я сообщила отцу, что именно он виновен в том, что вся эта история случилась с нашей семьей, то папенька разразился чередой нецензурной брани. Командир гвардейцев, же наоборот, был настроен более скептично:

— Многие девы этого возраста склонны к разного рода фантазиям, переходящим в истерию. — Спокойно ответил он моему отцу. — Возможно, все не так, как ей видится. Я могу предположить, что все случившееся — это одно большое недоразумение.

— Вы намекаете, что моя дочь — фантазерка и истеричка? — Отец повысил голос, и выпятил грудь, явно стараясь казаться больше.

— Ни в коем случае. Подозреваю, что между молодыми людьми случилось недопонимание. — Командир сделал шаг назад, явно собираясь сгладить конфликт. — Юная дева ждала серенад под окном и стихов в ее честь, а у простого солдафона не нашлось слов, чтобы выразить свои чувства.

Отец явно собирался спорить до последнего, и спорил бы, не вмешайся Андер.

— Не знаю, действительно вы верите в свои слова или просто из солидарности прикрываете подонка, но я свои умозаключения я отправил императору. Пусть он решает, что с ним делать.

Я выдохнула. Скандала не будет. Так не хотелось портить радость встречи выяснением отношений с недалекими людьми.

Мы пересекли границу незаметно. Очень скоро я начала узнавать до боли знакомые места. Даже дышать как-то легче стало.

Когда в дали показалась крыша нашего дома, мы немного пришпорили лошадей.

Вот она, наша улица, а вот и ровненький белый штакетник. Маменька стоящая в воротах, и прижимающая к груди мокрый от слез носовой платок.

Мы спешились, и она сгребла Аллоиза в свои объятия, разрыдавшись в голос. А после и меня.

— Девочка моя… — Причитала она. — Сколько же ты натерпелась…

— Все хорошо, маменька. — Я мягко обняла ее. — Не переживай, все кончилось.

— Я боюсь, не все. — В этот раз капитан гвардейцев был настроен куда более решительно. — У нас приказ доставить деву Анну в имперский дворец.

— Что? Но отбор уже начался, зачем она там?

— Отбор невест тут ни при чем. Дева Анна долго пробыла в стану врага… Император изволит говорить с ней лично. Но не переживайте. Я думаю, что как только он убедится, что вашу дочь не завербовали и не околдовали, тут же отпустит ее домой. К тому же, насколько я знаю, дева Лизабет находится во дворце? Вместе и вернутся.

Во дворец мы прибыли глубокой ночью. Я едва держалась на ногах после нескольких дней в седле, но нашла в себе силы осмотреться.

Итак. Обезличенные шикарные покои с полами из белого мрамора, красными бархатными шторами и золотой лепниной.

И словно издевка, гордо возвышающийся по центру комнаты огромный чемодан с пошитыми для отбора платьями.

У меня не было сил, чтобы вскрыть чемодан, и в ворохе вещей найти ночную сорочку, да и сильно подозреваю, что ее не было там. Все мои личные вещи сгинули вместе с лошадьми во время устроенного мною в лесном доме пожара.

Поэтому, быстро смыв с себя пыль дорог и конский пот в уже остывшей воде, плескавшемся в золоченом корыте, я забралась под одеяло как есть, дав себе зарок, что завтра обязательно подберу себе что-то из багажа. Да хотя-бы комбинацию из нательной рубахи и панталон.

Утро встретило меня после полудня.

Я подозревала, что во дворце не принято вставать с первыми петухами, но не думала, что просыпаются они тогда, когда мы в деревне садимся обедать.

Хотя, чего я ожидала? Сейчас идет отбор, балы заканчиваются после полуночи. Юным девам и прекрасным дивам, дабы сохранить цвет лица и блеск глаз надо высыпаться.

К слову говоря, после изматывающего путешествия я бы поспала еще час- полтора, но в мою спальню вошли две горничные, и начали деловито разбирать мой чемодан.

— Что изволите сегодня надеть, дева Анна? — Гоничная услужливо поклонилась, едва заметив, что я уже не сплю. Голос ее был теплым и учтивым, если не сказать, приторным. Глаза же оставались холодными и цепкими.

Меня, не смотря на уважительное отношение, обдало холодом.

— Любое. На ваш выбор.

Откровенно говоря, я уже и не помнила, что было в этом чемодане. Но и признаваться в этом почему-то не хотелось.

Я встала с постели, совершенно забыв, что не одета. Вышколенная горничная почти ничем не выдала своего удивления. Даже бровью не повела.

Мне туго затянули корсет, помогли надеть на себя утреннее платье оливкового цвета с вычурными черными бантами, и уложили сложную прическу.

Смотрясь в зеркало, я горько усмехалась про себя. Выглядела я, на мой взгляд, несколько вызывающе и вульгарно. Неужели именно к этой жизни стремятся все девы империи?

Быстро поглотив принесенный мне завтрак, я вышла из своих покоев.

Имперский дворец поражал своими размерами. Наверное, так и должно быть? Как они сами не блуждают в этих лабиринтах?

Мне выделили лакея в сопровождение, и он вел меня переходами и галереями. В какой-то момент я поняла, что не смогу самостоятельно найти пути назад.

Мы вышли в тот самый парк, который я наблюдала из своего окна.

— Я прошу прощения, но куда мы идем? — Наконец спросила я у лакея, целенаправленно идущего куда-то вперед.

— Его светлость изволят принимать утренний чай, и хотели поговорить с вами, прежде чем представить ко двору.

Где-то в животе противно затянуло, завтрак тут же попросился наружу. Это что же я сделала такого, что на меня обратил внимания сам император? Понятно, что. Было бы удивительно, не захоти он со мной побеседовать.

Правильно говорит отец. Хочешь выделиться — опаздывай.

Император и его семья восседали за накрытым столом под изящным ажурным зонтиком, защищающим набеленную кожу дам от утреннего солнца.

Я присела в изящный книксен, и склонила голову.

— Поднимись, дитя. — Голос у него был… обычный. Самый не примичательный голос. — Присаживайся к столу, мы хотим побеседовать.

И столько доброты было в нем. Ни дать — ни взять добрый дядюшка приехал к племянникам, которых давно не видел.

— Присаживайтесь, дева Анна. — Он жестом указал на свободный стул, который для меня тут же выдвинул лакей.

Я учтиво улыбалась, а сама несознательно сравнивала его с темным князем. Спокойный интерес и вежливость. Почему-то темному этого было достаточно, чтобы расположить к себе. Наш же император был во всем… слишком.

Слишком учтивая улыбка на чрезмерно