— Да, знаю, знаю, прости, — прошептал он, снова оказываясь рядом со мной и притягивая к своей груди. Я отпрянула от него, и в этот раз он удерживать не стал, с горечью смотря на мое испуганное лицо. Лишь посидел, наблюдая, как я расслабляюсь, забившись в угол кровати, а затем отбросил расческу и сел в кресло. Обхватил голову руками, ероша короткие темные волосы. — Я знаю, что ревнивый идиот, что испортил все между нами. Я тебе… доверяю, но все время боюсь, что ты… что встретишь кого-то и я… потеряю тебя навсегда. Знала бы ты, как я бесился в тот вечер в клубе, когда они все… это отребье, что учится с тобой…

— Не смей так говорить! Это мои однокласс… одногруппники, мне с ними учиться еще четыре года! — я сжала от злости кулаки, но в душе понимала, что он чувствует. В том, что произошло, была доля и моей вины, ведь я сама ни разу не проявила инициативу, чтобы остаться наедине с женихом, предпочитая этому пустые разговоры по видеосвязи. А ведь можно было идти к сближению постепенно, а не так, как это сделала я.

— Да, извини, я снова сказал не то, — с кающимся видом, проговорил Бахтияр. — Этого-то я и боюсь больше всего — они с тобой рядом, а я всегда далеко. Ты с ними просто общаешься, а я вижу в каждом соперника, — он откинулся на спинку кресла, прикрывая устало глаза. — Ты была так красива в том платье, а мужчины вокруг… они разве что не облизывали тебя взглядами, раздевая. Сорвался, признаю, да еще и нагрубил тебе, напугав еще больше. Надеялся, что утром попрошу прощения, но… ты исчезла. Ты не представляешь, что я пережил, разыскивая тебя по ночному городу. А ты… как сквозь землю провалилась, — я вздрогнула от безысходности, прозвучавшей в его усталом голосе. Осторожно встала и приблизилась к креслу, в котором он сидел. Опустилась на подлокотник и, пересиливая поднимающуюся панику, погладила его по волосам. Бахтияр открыл глаза, впившись в мое лицо каким-то болезненным взглядом. — Ты… сможешь простить меня? Когда-нибудь…

Я смотрела на него, гася внутреннее беспокойство, даже когда он притянул меня к себе, уткнувшись лбом в мой живот. Конечно, я понимала, что тогда тоже действовала на эмоциях, устроила истерику и сбежала, да еще и утопила телефон. Я была обижена на него, испугана, а нам всего-то нужно было спокойно поговорить. Но я снова спряталась в своей «раковинке», жалея себя. Да еще и тот рассказ женщины об изнасилованной сестре подлил масла в огонь моих страхов. Я сама окрасила ситуацию в мрачные оттенки, закрывшись ото всех, а ведь даже невольно обидела Кристину своим недоверием. А все потому, что почудилось мне нечто знакомое в том запахе от постельного белья в нашей квартире.

— Знаешь… мы оба поступили опрометчиво, — снова заговорил Бахтияр, еще крепче прижимая меня к себе, а потом и вовсе пересаживая к себе на колени. Несколько секунд я сидела, замерев истуканчиком, но потом приказала себе расслабиться в его объятиях, а он принялся укачивать меня, как маленькую. — Мы сильно поспешили с… родителями, хотели… в общем, давай все начнем сначала? — я удивленно посмотрела в черные глаза Бахтияра, в которых была… надежда?

— Как это… сначала? — удивленно хлопнула я глазами.

— Не станем торопиться со свадьбой, — улыбнулся самой обаятельной улыбкой жених. Умел он, вот так, одной улыбкой очаровывать девушек. — Помолвку, как и знакомство с нашей многочисленной родней, нам, увы, не отменить. Они уже начали съезжаться, — поморщился Бахтияр, а потом, заметив мое веселье, пояснил, — а ты, думаешь, почему я сбежал на другой конец света, узнав, что ты тут? Там просто дурдом, — я рассмеялась, уткнувшись в его плечо. Хорошо, у нас с папой не столь много гостей предвидится. Кажется, даже мать отказалась приезжать, хотя приглашение приняла. — Я ничего не могу поделать, но свадьбу… мы можем провести в конце лета. Как ты на это смотришь? — он посмотрел на меня вопросительно, а я едва удержала вопрос — «в конце следующего лета?» Боюсь, это может стать последней каплей напускного спокойствия жениха. Вон, как напряженно смотрит, ожидая ответа.

— Са-аш, ты не… хочешь? — нервно спросил он, когда пауза затянулась.

— Это… неожиданно, — наконец, хриплым от волнения голосом ответила я, немного отстраняясь от него.

— Саш, я понимаю, что ты решила, во что бы то ни стало, отказаться от свадьбы, но… пожалуйста, не делай этого, — неожиданно заявил Бахтияр, серьезно смотря мне в глаза. Я опустила взгляд, признавая, что именно это я и хотела сделать. — Саш, я не хочу тебя терять, особенно… так, по своей вине. Дай мне еще шанс, прошу? Я… нам будет хорошо, клянусь!

Я дернулась, пытаясь встать, но жених чуть придержал меня, а потом отпустил, едва не морщась от досады и вины.

— Бахти… я не могу с тобой… сейчас, — я встала, переместившись на кровать напротив него.

— Знаю, и… не стану больше торопить тебя или набрасываться, но… просто не отталкивай меня, — в его голосе слышалось болезненное отчаяние. — Я клянусь, что следующий раз станет для тебя особенным, только не отказывайся от… нас.

Я молча буравила его взглядом, не зная, что ответить. Одна моя половина кричала о том, что все — ложь, он причинил однажды мне боль, повторит и снова. Вторая же… вторая шептала, что даже преступникам дают шанс оправдаться и исправиться, так почему нужно ломать все, к чему мы шли так долго. К тому же, он сам предлагает наладить отношения, но уже без вмешательства его родни, а ведь я уверена, что это они его подтолкнули к решительному шагу в тот вечер.

— Х…хорошо, так мы и поступим, — я проговорила это решительно, хотя все внутри сжималось от страха — как снова поверить ему? — И что… мы будем делать после… помолвки?

Бахтияр плавно перетек ближе ко мне, сжав мои ладони в своих крепких руках.

— Как что? — он осторожно прикоснулся губами к моим холодным пальчикам, при этом не сводя с меня взгляда черных глаз. — Буду снова завоевывать тебя, моя крошка, — в его голосе прорезались хрипловатые нотки, и он немного подался вперед, намереваясь меня поцеловать в губы. Лишь в последний момент я отвернула голову, и он скользнул поцелуем по моей щеке, а затем коснулся губами виска.

— Ладно, — произнесла я, немного отстраняясь от него и ожидая, что он скажет мне. Но жених немного посидел, смотря на меня, а затем поднялся, пожав на