— Хорошо. Как отец? — теперь этот вопрос был озвучен скорее для отвлечения от слишком болезненной темы.

— В порядке. Идет период адаптации, очень важно избежать беспокойств в это время. Поэтому я выдумал историю о прилежной работнице, отрабатывающей сумму, выделенную на лечение родственника, посредством неотложной командировки, — рьяно ответил Алексей, словно ученик учителю.

— Звучит сложно. И оттого правдоподобно, — слабо улыбнулась я. Он как всегда обо всем позаботился. Поступил так, как поступила бы я сама. — Спасибо, что не стал рассказывать отцу о случившемся.

— Я знал, что ты не захотела бы этого.

***

Через несколько дней меня выписали. Алексей повсюду следовал за мной, перенеся максимальную часть работы в онлайн формат. Я была благодарна, потому что не хотела оставаться одна. Еще не была готова к этому.

Почти сразу мы навестили отца. Пришлось придумать замысловатую собранную прическу, чтобы скрыть пластырь на затылке. И замысловато привести себя в собранное состояние, чтобы скрыть истинные чувства, хотя бы на время пребывания в его палате.

— Прости, из-за моей операции тебе приходится много работать, — отец виновато потупил взгляд, сжав край одеяла.

— Не говори ерунды. Я совсем мало работала в последнее время. Вот увидишь, когда тебя выпишут, я настолько часто буду навещать тебя, что будешь мечтать о том, чтобы я действительно много работала, — поддразнила его я, в надежде вызвать улыбку. Но на его лице отразилась лишь её слабая пародия. — Отец, все в порядке?

— Да, я просто устал.

Я не могла не заметить того, как часто он повторял эти слова последние дни. Почему-то из-за них тело покалывало, а дыхание сбивалось, как если бы я окунулась в холодную воду с головой.

— Я могу что-то сделать для тебя? Может быть, поговорить с врачами? Провести дополнительные анализы?

— Просто береги себя. Я очень переживаю от того, что больше не смогу позаботиться о тебе, — ответил отец, смотря прямо перед собой и игнорируя мой пристальный взгляд. Я схватила его руку и с тревогой сжала.

— Не говори так, ты всегда был моей опорой и остаешься ей до сих пор. Одно твое существование придает мне сил.

В ответ он лишь улыбнулся, привлекая меня к себе. Я крепко обняла его в ответ.

Как давно я не была с ним рядом? Кажется, целую вечность. Мы всегда были очень близки, и теперь я чувствовала боль и вину, чувствовала, что уделяю ему недостаточно времени. Что наша связь растворяется. Из-за меня.

— Прости, папа, — прошептала я в его плечо, почувствовав себя маленькой девочкой, как раньше. На секунду, пока глаза закрыты, мы вновь стали ласковой дочерью и сильным любящим отцом, так стойко сражающимся за наше будущее.

Пока я не вернулась в реальность, где в больничной палате находился измученный пожилой мужчина и почти сломленная молодая женщина, по привычке цепляющаяся за него, как утопающий за соломинку.

— Это ты меня прости, — сказал он, гладя меня по голове.

— Тебе не за что извиняться, папа, — озадаченно отстранилась я. — Я счастлива, что родилась твоей дочерью.

***

Перед тем как покинуть больницу, Катя захотела пообщаться с лечащим врачом, я же решил еще раз заглянуть в палату её отца. Он уже успел задремать, за тот малый промежуток времени, что остался в одиночестве. Я тихо сел на стул рядом с его койкой. В моих планах было сказать ему эти слова лично, но тревожить сон усталого мужчины мне просто не позволила совесть.

— Я обещаю, что позабочусь о вашей дочери, — негромко произнес я. Его глаза дрогнули под закрытыми веками, а по щеке прокатилась маленькая одинокая слезинка, которая осталась никем незамеченным свидетельством любви отца к дочери, потому что в этот момент я уже покидал здание.

Дорогу до дома мы преодолели в уже привычном молчании. Нужды в словах и не было, когда я мог держать ее руку в своей, слышать ее дыхание и улавливать боковым зрением очертания ее образа. Я ничего не требовал. В этом и заключается разница между истинными чувствами и тем, что называют влюбленностью. Подлинная любовь безусловна. Она позволяет принимать человека таким, какой он есть, она готова мириться с любыми трудностями без последствий в виде обид.

Да, я хотел видеть её улыбку, проводить с ней время, слышать ее воодушевленный голос. Но мне это было не нужно, если она сама не была готова это дать.

После совместного ужина, Катя выразила желание помочь мне с работой. Я был рад, что она, хоть и из последних сил, но все же пытается держаться.

Когда мы переместились в мой кабинет и с головой зарылись в бумажки, я невольно вспомнил наш первый неудавшийся совместный ужин. Сейчас, думая о случившемся тогда, я испытывал стыд и угрызения совести. Но только теперь, сравнивая свои настоящие и прошлые чувства, смог понять причину своего поведения в тот день.

Охватившие с головой чувства, затуманили мой разум. В самом начале они были настолько сильны и настолько не вписывались в картину окружающего мира, что приводили в смятение. Я не понимал сам себя, не мог разобраться в причине эмоций, которых испытывал. Ситуацию усугубляло отсутствие реакции на мои старания. Я не понимал, что не у всех в голове такие же мысли как у меня, а точнее не хотел понимать. И поэтому, мне казалось, что если я буду делать все правильно, то обязательно получу желаемое. Но вся загвоздка была именно в этом слове. «Правильно». Правильно для кого? Что такое правильно? Где граница между верными и неверными поступками, и существует ли она вообще?

Удивительно, но когда перестаешь думать, руководствуясь лишь собственной точкой зрения, становится намного проще. Когда ставишь себя на место другого человека, представляешь, что чувствовал бы ты в данной ситуации, то получается обзавестись таким качеством, как понимание. А если ты можешь понять, чем руководствуется человек, почему поступает так или иначе, то перестаешь видеть мнимые причины. Например, перестаешь считать, что дело в тебе. Ведь, чаще всего, ключом к конфликтам является обида, которая всегда — выбор.

Я очнулся от своих размышлений, когда лежащий на столе телефон Кати завибрировал.

— Слушаю, — приняла звонок она.

На том конце провода послышался мужской голос. И чем дольше он говорил, тем стремительней менялось выражение лица Кати. Глаза расширились от удивления, сменяющегося ужасом, а часть лица перекосило, словно в прединсультном состоянии. Мое сердце моментально забилось чаще, намереваясь выпрыгнуть из груди.

— Ччто?…Нннет, этого ннне