подвергшихся такому надругательству, такому извращенному изменению, настолько оскорбляющему промысел Создателя, что Единый не мог с этим долго мириться. И как только силы опекаемой Единым Империи достаточно выросли, Императору пришлось начать войну с Магами Севера.

Десятилетняя Северная война оказалась удивительной по ожесточенности. Магическому и «биологическому» оружию Севера, подкрепленному громадным количеством золота, Империя долгое время не могла найти достойного ответа. Но выиграло войну психологическое оружие, пущенное в ход Империей.

Некоторые из имперских историков потом утверждали, что войну выиграло книгопечатание.

Книгопечатание в Империи было известно достаточно давно, но было одобрено Инквизицией только для государственного употребления. Печатным способом издавались служебные книги культа Единого, наставления для военных, государственных и инквизиторских учебных заведений и, пожалуй, все. Разве что некоторые общеупотребимые чиновничьи инструкции, своды законов и уставы.

Жители Северного содружества в большинстве своем были столь же безграмотны, как и их имперские соседи. Но, как все люди, обладали любовью к разглядыванию картинок.

И Империя наводнила Содружество невиданным количеством печатных картинок.

На них жители Севера могли видеть своих дочерей и сыновей, которых взяли в услужение в Твердыни семей и то, во что они превратились.

Вспоротые животы женщин, чья беременность продолжалась многими годами, а из пуповины их давно погибшего плода сочился в пробирки эликсир, продлевавший жизнь дряхлым магам. Идущие в бой чудовища со звериными телами и человеческими лицами. Вскрытые головы живых детей, из которых по тонким трубочкам капало зелье, возвращающее детскую радость пресыщенным старцам.

Там, где не хватало фактов, порезвилась мрачная фантазия граверов и художников, нанятых Инквизицией.

И на землях Северного содружества вспыхнули бунты. Магов и их слуг стали убивать на лесных дорогах и городских улицах. С этого момента исход войны был предрешен. А когда рухнули последние стены магических замков, обыватели с восторгом встретили имперских «освободителей» и влились в «общую семью Империи».

* * *

Но с момента Северной войны прошло четверть века, а перед Сотником сидел румяный человек с простецким гладким лицом, и ему было трудно дать больше тридцати пяти лет.

— Говорят это именно Вы, мастер Бирнфельд, остановили магов, желающих отомстить Империи за своих погибших?

— Вы можете обращаться ко мне Питер, просто Питер, мастер Стребен. Мы с Вами весьма близки по возрасту, да и по чину тоже, — открыто и дружелюбно улыбнулся эмиссар. — Мои заслуги сильно преувеличены. Я вовсе не гонялся за каждым озлобленным отпрыском магов и не вступал с ними в поединки. Я наладил систему фильтрации населения и отводимых воинских частей, идущих обратно в Империю. И эта сеть спасла нам многие жизни. Гнев плохой советчик, а пренебрежение к маленьким серым людишкам, не владеющим никакой магией, сыграло с амбициозными северянами злую шутку.

Внезапно он вытащил из кармана небольшой блокнотик и грифель и сделал пометку.

— Это чтобы не забыть, — пояснил он Сотнику, поднимая глаза. — Надо опубликовать какой-то «табель о рангах», где будет видно соответствие егерских, армейских и гражданских чинов с чинами Инквизиции. Нам всем вместе предстоит защищать Империю, и равные по чину руководители должны находить общий язык. Такой документ придаст ясности отношениям…

— Это, несомненно, замечательно, мастер Питер. Но о чем Вы хотели поговорить со мной? Неужели Вы мчались сюда из столицы только из-за степного мага? Или похищенного рудокопа? И как, на крыльях?

— Конечно нет, мастер Стребен, конечно нет. Не из-за рудокопа и не из-за степного мага. И, к сожалению, не на крыльях. Об этом можно только мечтать. Их так не хватает. Я ехал в Приграничье ради Вас.

— Простите, — у Сотника недоумение моментально сменялось готовностью к атаке — отличное качество прирожденных воинов. Все, способное удивить, надо рассматривать как источник опасности. И только потом удивляться. — Вы серьезно?

— Более чем. Но мне думается, у Вас тут есть личная комната? И ординарец, способный заварить нам какой-нибудь горячий напиток? Вестовой господина полковника давно уже «греет уши» в приемной, да и полковнику пора вернуться. Мы могли бы продолжить беседу у Вас? Она не будет короткой, к сожалению.

— Извольте, давайте пройдем ко мне. Мой ординарец со мной давно и в полном доверии. Он побудет у дверей.

— Ваш ординарец обязан Вам жизнью семьи, и он отдаст за Вас жизнь. Не изумляйтесь. Я ехал к Вам и готовился к этой беседе. Вы же понимаете… — инквизитор покаянно и немного потешно развел руками.

Государственник и Военачальник

5 день 1 месяца лета (9 месяца года) 2009 г. Я.

Империя, Приграничье,

расположение Западного полка

Южного Корпуса Пограничной Стражи

В расположении полка для господина майор-инспектора были выделены «гостевые апартаменты». Гость был чина генеральского, да и прибыл в полк не по личной надобности (хотя не без того), а с официальной миссией — отбора и экзаменовки перспективных офицеров для обучения на имперской стипендии в офицерском учебном полку, а по сути — Академии пограничного корпуса. Данный учебный полк господин майор-инспектор Стребен и возглавлял.

Апартаменты представляли собой домишко на две комнаты, имелась также крохотная кухонька и, вершина комфорта в армейском представлении, индивидуальный толчок. Домик стоял в отдалении от штаба и от казарм, в «тихом уголке» расположения полка.

Пожилой ординарец, сопровождавший Сотника уж лет, пожалуй, двадцать, спокойно встретил распоряжение по-быстренькому приготовить «утреннего бодрящего» и чего-нибудь перекусить. Оказалось, что у него все уже давно готово. Надо лишь поставить второй прибор для неожиданного гостя.

Очень скоро Сотник и инквизитор оказалась за просто накрытым, но плотно заставленным столом, где дымился чайничек с кипятком и заваркой, лежали нарезанные простые копчености, сыр и свежий хлеб.

Сотник вынул из поставца прозрачный штоф, оплетенный витой серебряной проволокой, в котором плескался густой темно-вишневый напиток. Поставил рядом две серебряных же чарки с рельефными сценами виноделия и чревоугодия.

— Глоток здавура для начала разговора, господин инквизитор?

Инквизитор чиниться не стал и под дежурное «за успех!», мужчины опрокинули чарки. Сотник тут же наполнил по второй.

Инквизитор взял чарку, покатал напиток по краям, глядя как медленно сползают по яркому серебру маслянистые капли и поднял взгляд на хозяина.

— Мастер Абелард, Вы позволите мне так называть Вас? — и, дождавшись согласного кивка Сотника, продолжил. — Вы же в курсе, что Ваш здавур отсвечивает магией?

— «Отсвечивает». Значит, вот так вы это видите? Не знал, но предполагал. Да, это степной здавур, в нем находят магию. Это теперь запрещено или признано вредным?

— Вы виртуоз боя, мастер Абелард, — улыбнулся инквизитор. — Вы атакуете сразу по нескольким направлениям, смущаете противника и заставляете его защищать сразу все стороны. Виртуозная стратегия и виртуозно исполненная…

—… но я предлагаю Вам отказаться от поединка. Я действительно ехал к Вам, именно как к виртуозу в своем деле и совершенно не хочу пикироваться. Я хочу найти в Вас союзника. Поэтому я буду с вами откровенен, насколько это позволяют мои, скажем так, «клятвы» и «обеты», а также обязательства перед Империей. Служба в Инквизиции