— У меня нет. Это твоя головная боль. Ты же адвокат, Малер. Значит, знаешь людей из криминала. Поговори с ними.

— Я как-то не подумал о таком варианте, — схватился за идею Малер. — Слушай, в который раз убеждаюсь, что ты умеешь не только кулаками махать. — Он с уважением пожал на прощание Краузе руку.

Неожиданно у Зенита обнаружились проблемы со зрением. Кусочек лейкопластыря, приклеенный на торце определенной скамейки недалеко от Коммуны, означал, что резидент вызывает его на встречу.

В заранее определенное время молодой разведчик подошел к тихому уличному кафе. Под зонтиками было достаточно свободных мест. Еще издали он заметил молодую привлекательную девушку лет восемнадцати-двадцати. Милое личико, правильные черты лица, рост чуть ниже среднего, прическа в стиле набиравшей популярность французской певицы Мирей Матье. Девушка сидела за столиком, но даже так угадывалась ее спортивная фигура.

Севера еще не было, поэтому выбор был за ним. Максимилиан сел так, чтобы любоваться профилем прекрасной незнакомки. При пристальном разглядывании он понял, что зрение его подвело: девушке было около или даже больше двадцать пяти.

Его размышления прервал появившийся резидент. Зенит коротко доложил, что произошло за это время, и неожиданно для себя заметил, что майор слушает его как-то рассеянно, вопросы задает без интереса.

— Что-то случилось, шеф? — с тревогой поинтересовался Фокс.

— У меня — нет, — с непонятной улыбкой заявил Север, — а вот у тебя, по-видимому, да. Ты же глаз не можешь оторвать от брюнетки за соседним столиком.

Молодой человек потупил глаза.

— Хочешь познакомлю? — ошеломил неожиданным вопросом резидент.

Собеседник чуть не облил себя кофе, благо в чашке оставался только один маленький глоток. Как ни в чем не бывало, Север легко поднялся с места, подошел к столику незнакомки, сказал негромко пару слов и подвел ее к их столику.

— Знакомься, Макс, это Хелена Вайс.

Ошеломленный Зенит неловко подскочил, едва не уронив стул, и смущенно представился:

— Максимилиан Фокс, студент Свободного берлинского университета.

«Все-таки ей ближе к тридцати».

Узенькая прохладная ладошка с хорошо выполненным неброским маникюром легла в руку начинающего нелегала.

— Оперативный псевдоним «Салют», — продолжил удивлять резидент. Соседние столики пустовали, поэтому они вполне могли говорить вполголоса. — Прибыла по твоему зову, — продолжал шутить руководитель.

— Можно я уже все объясню, а то, мне кажется, у Максимилиана сейчас мозг закипит, — предложила женщина.

Шеф снисходительно кивнул, внимательно посмотрел на молодых людей и решительно добавил:

— Давайте, знакомьтесь, договаривайтесь. Не маленькие, сами разберетесь. Только ты, Зенит, учти, — он наставил палец на собеседника, — Салют старше тебя по званию.

— Это вы к чему, товарищ майор? — удивилась девушка.

— Это я на всякий случай. — Резидент быстро попрощался и ушел.

Повисла пауза. Хелена пришла на помощь коллеге:

— Я очень хочу попробовать здешнюю кондитерку. Закажи, пожалуйста, кофе.

— Да, конечно. — Фокс подозвал официантку и попросил меню.

Девушка уточнила здешний ассортимент и сделала заказ.

— У тебя не очень чистый немецкий. Внимательный человек сразу обратит внимание, — подал реплику Макс.

— Меня готовили не для Германии. Мой основной язык — английский. Хотя, по легенде, я родилась в Германии, но длительное время прожила во французской колонии. Надеюсь, здесь подтянуть язык.

— Так ты прибыла сюда для адаптации?

— Не совсем. — Вайс успевала есть десерт и рассказывать. — Ваши отчеты попадали к нам в отдел. Мы как раз занимаемся вопросами психологии и социологии. В том числе отслеживаем механизмы формирования тех или иных социальных явлений, представляющих угрозу, таких как терроризм, сектантство. Собираем материалы по применению психологических методик.

— Работа на полиграфе, сыворотка правды?

— И это, конечно, а также суггестивные методики, психофармакологию.

— Какие методики, извини?

— Суггестия — это внушение, гипноз, — спокойно объяснила собеседница. — В основном этим занимаются американцы. У них еще с пятидесятых годов действовала программа «Артишок». Но нам удалось получить только часть материалов, главным образом касавшихся применения сильных медицинских препаратов, в том числе наркотиков в сочетании с гипнозом. Потом программу расширили, и она стала называться «МК Ультра». А вот материалов, связанных с их экспериментами в области социальной психологии, нам достать не удалось. И тут подоспели ваши отчеты. Кстати, я знакомилась с несколькими отчетами профессора Макгрегора, которые нам удалось достать. Меня готовили к выходу в США именно для изучения данной тематики, но руководство теперь решило попробовать зайти через ваших американских профессоров.

— Ты хочешь, чтобы я познакомил тебя с Малером, а он представил тебя им?

— Нет. Руководство считает, что ваш Малер — очень непростая фигура. Он может быть связан или как минимум под наблюдением и американцев из ЦРУ, и западных немцев из контрразведки, и даже гэдээровской Штази. Поэтому лица, попадающие в его орбиту, могут вызывать повышенный интерес. Мне светиться раньше времени нельзя. Поэтому надо, чтобы ты узнал установочные данные на американскую профессуру, а дальше я сама.

Это «я сама» очень покоробило Фокса. Ему вдруг стало обидно. Он спросил с вызовом:

— Будешь их соблазнять? У тебя что, специальная подготовка по обольщению мужчин?

Хелена понимающе улыбнулась:

— Вообще-то с мужчинами можно дружить, общаться, иметь общие интересы, а не сразу ложиться в постель.

Зенит виновато опустил взгляд, жар ударил в лицо. Ему стало стыдно за свою скороспелую выходку.

— Что касается искусства обольщения, то я начала изучать этот курс самостоятельно еще в старших классах, а развод с мужем сделал меня если не доктором, то точно — кандидатом этих наук. — Девушка кокетливо заулыбалась. Макс заметил, что, когда она улыбалась, у нее на щеках появлялись ямочки, а глаза начинали светиться. От этого у него голова пошла кругом. — А ты когда начал познавать эту науку? — в свою очередь поинтересовалась Хелена. Она накрыла своей теплой ладошкой его руку.

— На первом курсе, когда нас отправили на целый месяц в подшефный совхоз на уборку урожая.

Зенит чувствовал, что глупо улыбается, но ничего сделать с собой не мог. Он готов был признаться ей во всем. «Может, это гипноз?» — мелькнула у него мысль.

— Так, пирожное я съела, теперь мы можем идти, ты