Дальше вариантов было, в общем-то, два. Или антагонистка, слегка сконфуженная, робко сидела на ковре, как на шатком плоту, объясняя, что ей нужно привыкнуть к тому, что они снова вместе. Или же, бросившись друг другу в объятия, наши герои занимались любовью, причем потом непременно выяснялось, что героиня либо забыла запасные трусики, либо у нее порвались колготки. Влюбленные отправлялись в центр, пили там кофе и, счастливые, болтали о всякой всячине.

Согласно Классической периодизации любовных отношений, они проживали период tête-à-tête. В комнатах у обоих стояло по узкой кровати, но весь первый год им этого вполне хватало. Они по-паучьи складывали свои восемь длинных конечностей и спали, крепко обнявшись; их тела научились поворачиваться ночью синхронно, словно на двойном вертеле. Наша героиня засыпала у героя на груди, а он прятал колено между ее ног; потом она обычно поворачивалась на бок, чтобы дышалось свободнее, и, согнув ноги, парковалась в протагониста задом, но к тому моменту их обоих уже накрывало широкой волной сна. Главное неудобство им доставляли волосы и щетина: он, не успев побриться, царапал ее своей щетиной, а она своими мягкими волосами щекотала его лицо. Иногда она пыталась укротить волосы невидимками, которые утром неизбежно оказывались под подушкой или за кроватью – или вообще терялись с концами в приснившемся сне: “Видимо, они выпали, когда я убегала от страшной трехногой собаки и волосы зацепились за ветку”. Часто наши герои просыпались с затекшей рукой или ногой, слишком долго томившейся в плену чужого тела, и ее приходилось потом реанимировать – делать массаж и искусственное дыхание. Нередко они так увлекались воскрешением конечностей, так долго тешились, что вместо завтрака обедали.

Короче говоря, их друзья вынуждены были на несколько месяцев о них забыть. Наши герои глаз друг с друга не сводили, а в глаголах им хватало только первого и второго лица. Как все влюбленные, они создали вокруг себя эластичный пузырь, внутри которого счастливо улыбались друг другу, отыскивали себя во взгляде партнера, точно в зеркале, и были счастливы, как дети, играющие в мужчину и женщину. В их комнатах стали появляться цветы – привезенные домой или купленные к приезду. Наша героиня избавилась от острых углов, скользивших по плечам, как лучики морской звезды, отрастила волосы до лопаток, а прекрасное лицо смягчила челкой. Гардероб ее пополнился более женственными предметами одежды. Пеппи Длинныйчулок стала ходить за покупками в “Кальцедонию” и “Интимиссими”, и наш герой только радовался, когда она появлялась в новом бюстгальтере-балконет или когда вдруг впервые надела подвязки:

– Пеппи в подвязках из “Интимиссими”, oh my god!

Хорошо еще, что наши герои жили в разных городах, иначе им было бы трудно продолжать свою повседневную жизнь. Они почти не звонили друг другу, и эсэмэски между ними не летали стайками, зато, когда они встречались, весь остальной мир переставал для них существовать. В один прекрасный день наши герои вернулись к началу: он снова прочитал ей вслух рассказ Балабана Pyrhula pyrhula – надо было убедиться в том, что книга, прочитанная впервые, действительно не тождественна перечитанной, поскольку мы сами тем временем изменились. А потом они продолжили другими рассказами Балабана, читая их в поездах, на ковре, на скамейках, в кровати перед сном, а когда Балабан кончился, перешли к рассказам авторов мировой литературы – Лоуренса, Хемингуэя, Кортасара, Ионеско и Маргерит Дюрас, все глубже и глубже зарываясь в литературную шкатулку утонченного человеческого опыта.

И пока наш герой открывал для героини все новые смыслы и оттенки смыслов, наша героиня давала ему нечто гораздо более ценное – показывала, что значит жить легко, хотя, возможно, и сама этого не понимала, ведь ее легкость выражалась в том числе в простоте. Но зато как она сумела обжить свое тело, с какой непринужденностью и уверенностью располагалась в нем! Ей достаточно было сделать два танцевальных движения, и протагонист чувствовал, что она очутилась там, куда ему пути нет, хотя она по-прежнему стояла посреди комнаты или на трамвайной остановке. Да, антагонистка манила его пальцем, но он не мог приблизиться к ней, он разве что ей вторил, как это делали время от времени все остальные.

Ян довольно быстро понял, что существование Нины кое в чем сильно отличается от его существования или существования большинства людей. Причина тому была банальная, но веская, а главное, амбивалентная: наша героиня в определенные минуты становилась до безобразия красивой. Щедрая природа создала ее яркой блондинкой и одарила телом, над которым художественные гильдии седьмого неба трудились наравне с чертями. Но тут вмешалась вторая мойра, из отдела культуры, которая перечислила все свойства, приписываемые ярким блондинкам, и мудро добавила, что красота нынче только осложняет жизнь. Тогда третья мойра с несколько панковскими наклонностями раздраженно пожала плечами и заявила, что вот вечно одно и то же и что пора бы уже этим двум овцам в интересах последующих поколений между собой договориться, определяет человека его происхождение и внешний вид или нет, потому что иначе получается какая-то каша, и что она дарует малышке прочную броню и острый язычок, на кончике которого всегда будет капелька яда.

Нашей героине действительно постоянно приходилось стряхивать с себя приписываемые ей свойства. Но иногда они играли с нашим героем в стереотипы. “Ты прямо блондинистая стерва”, – со знанием дела говорил протагонист антагонистке, когда она помогала другим.

Что же до него самого, то он никогда не мечтал о высокой блондинке, сорвавшей генетический джек-пот. Ему казалось, что это уже слишком… А наша героиня в свою очередь с превеликим удовольствием сделала бы себе в носу пирсинг, лишь бы не выглядеть, как экранная блондинка, и лишь бы ее оставили в покое. Одиссей в конце своих странствий, по совету Тиресия, должен был отправиться в край, где живут люди, не знающие моря, и там воткнуть свое весло в землю. Только так, мол, он сможет обрести покой. Чтобы наша героиня могла обрести покой, ей пришлось бы в дремучем лесу выкопать яму и, опустив туда свой облик, засыпать его глиной. Она так хотела, чтобы ее любили саму по себе, но большинство людей умело разглядеть только ее внешность. Каждый видел в ней собственные желания и комплексы. Облик Нины напоминал окна туристических автобусов: внутри совершенно прозрачные, а снаружи – зеркальные.

На людях наша героиня обычно старалась вести себя открыто и дружелюбно, точно какая-нибудь незаметная брюнетка или даже – вообразите только – как девушка