Ричард понятия не имел, что хотел этим сказать, и Валери – тоже. Так что из-за скучного ли здравого смысла, связанного с потребностью в сведениях, или за отсутствием воодушевления, или из-за пылкости в голосе, или в результате того, что Валери устала после долгого дня, или даже потому, что ей просто нужна была некая эмоциональная разрядка, чтобы противостоять его вялой, прагматичной натуре, Ричард не мог сказать наверняка, но эффект был сродни извержению вулкана. Валери посмотрела Ричарду прямо в глаза и взвыла от досады, а потом, продолжая выплескивать возмущение, запрокинула голову к луне.

– Ш-ш-ш! – зашипел на Валери Ричард. – Не могла бы ты потише?! Разбудишь чертова павлина!

Какие бы гневные речи ни собиралась выпалить Валери в его адрес, Ричард этого так и не узнал, потому что из мрачных теней замка донесся вопль, очень похожий на крик самой Валери, но более долгий и полный боли.

– Смотри, что ты наделала! – Ричард встал со скамейки, мгновенно насторожившись.

– Это был не павлин, Ричард, viens![23]

Они помчались обратно по территории, толком не понимая, откуда именно донесся крик, и нигде не увидели явного неспокойствия. Тот самый павлин стоял на стене, совершенно равнодушный к любым потенциальным фортелям.

– Разделимся? – спросил Ричард, но это, если уж начистоту, было последним, чего ему хотелось.

– Думаю, да. – Валери направила фонарик туда, куда не доставало освещение замка. – Кричал мужчина. Сходи проверь, а я посмотрю, как там Лионель.

Звучало, разумеется, полностью логично, и Ричард не стал бы возражать открыто, но понимал, что ему досталось более опасное задание.

– Хорошо, – произнес он, и на этот раз его истинно английская выдержка пришлась как никогда кстати. – Могу я взять у тебя фонарик?

И они разделились. Валери ушла к трейлерам, где жили актеры, а Ричард медленно приблизился к замку, стараясь не шуметь гравием под ногами. Наружные фонари, направленные на купола замка и большую часть фасада, отбрасывали на двор длинные готические тени, и Ричард нервно сглотнул. Позади него под уверенными шагами захрустел гравий. Резко обернувшись, Ричард лицом к клюву столкнулся с любопытным Кловисом, который неподвижно застыл в луче света.

– Да твою ж дивизию, Кловис! Меня чуть инфаркт не хватил. Кыш!

В кои-то веки птица сделала, как было велено, и гордо удалилась в темноту. Ричард развернулся к замку и заметил, что главные двери приоткрыты. Он медленно приблизился и направил фонарик внутрь, на аккуратно сложенное съемочное оборудование. Бесшумно, если не считать оглушительного стука сердца, Ричард вошел в вестибюль, к стойке регистрации, которую посетители должны пройти, прежде чем осматривать залы дворца. На стене висели портреты, гербы и прочие разнообразные изображения, экспонаты для экскурсии. Луч фонарика остановился на одном: это была раскрытая книга, которая отличалась от остальных рамой, словно втиснута совсем недавно. Все остальное будто бы стояло на местах, и у Ричарда возникло искушение уйти, пока он, на свою беду, не обнаружил непорядок. Осторожно попятившись к двери, слева он заметил свет, который шел откуда-то снизу. Сердце тут же ухнуло в пятки.

«Везет как утопленнику, – подумал Ричард. – Теперь, черт возьми, придется расследовать».

Винтовая каменная лестница, ведущая вниз, в огромные кухни, обычно была хорошо освещена, но свет шел не оттуда. А откуда-то издалека, поэтому Ричард с опаской спустился по ступенькам, надеясь не обнаружить там ничего особенного – ну, в худшем случае то, что Кловис научился включать свет.

Под землей было холоднее, сводчатый проход, за которым начинались кухни, выглядел особенно неуютно. Сначала Ричард свернул налево и осмотрел старинные винные погреба. Сейчас они были заставлены пустыми бутылками, но во времена Талейрана тут хранились одни из самых богатых запасов Франции: дипломат сколотил целое состояние, покупая и продавая вина. Некоторые ниши скрывались за железными решетками, но самая большая была открыта и присыпана искусственной пылью, чтобы создать атмосферу винного погреба. Под туфлей что-то хрустнуло, и Ричард посветил под ноги. Разбитая бутылка – и он машинально наклонился поднять осколок с этикеткой, но не заметил еще один и вскрикнул, когда острый край нанес свежий порез на пальце. Ричард выключил фонарик на случай, если кто-то еще поблизости, и сунул палец в рот, чтобы остановить кровь.

А потом вдруг, уже не думая, один он тут или нет, снова включил фонарик и посветил на палец. Порез был крошечный, ничего серьезного, и Ричард вовсе не поэтому так отбросил всякую осторожность. Ему просто нужно было проиллюстрировать свой момент озарения.

– Эврика! – прошептал Ричард. – Порезанный палец.

Нужно немедленно сообщить Валери.

Он знал, что на этом этаже есть еще один выход, в дальнем конце каменного коридора, и быстро направился в ту сторону, по пути мельком осветив фонариком две обширные кухни. Не увидев ничего подозрительного, Ричард поспешил выйти через дверь рядом с комнатами Бен-Гура Фридмана. Ему пришла мысль, что неплохо бы сначала проверить, как там продюсер, а затем встретиться с Валери у трейлеров. Завернув за угол, Ричард заметил, что свет в комнатах не горит, но стеклянная дверь тоже открыта. Да, вечер стоял теплый, но почему-то Фридман не казался Ричарду человеком, который положился бы на естественную вентиляцию. Как-то это не по-калифорнийски. Ричард осторожно приблизился к двери и направил уже угасающий фонарик в темную комнату.

– Мистер Фридман, – позвал Ричард полушепотом.

В конце концов, продюсер мог просто-напросто спать.

– Мистер Фридман.

Ричард вошел внутрь, принимаясь беспорядочно водить фонариком туда-сюда. На столе стояла открытая бутылка коньяка, рядом с ней – стакан, в котором еще немного плескалось. Зрелище это Ричарду совсем не понравилось. Фридман определенно был не из тех, кто вот так бросит свой дорогущий напиток на ночь. Однако самого продюсера нигде не оказалось: ни в главной комнате, ни в спальне, ни в ванной. Следов борьбы тоже не нашлось, заключил Ричард, хотя был вынужден признать, что на самом деле не знал, что искать.

Он вернулся в сад и решил сделать круг по небольшому мосту. Тогда-то Ричард и услышал стоны. Он посветил фонариком в заброшенный ров и сначала ничего не увидел. Затем охи и ахи раздались вновь.

Стонал Фридман, лежавший на спине у крутого склона, словно перевернутая черепаха. Пока Ричард осторожно спускался, продюсер медленно попытался сесть.

– Что случилось? – встревоженно спросил Ричард.

Фридман потерянно потряс головой.

– Сам не понял. Дайте мне минутку, может, две, но я так рад вас видеть! – наконец выдал он.

На виске у него была кровь.

– Вы упали?

Ричард помог ему усесться ровно, и как раз в этот момент к месту происшествия