Они больше не возвращались к разговору о машинах. Валера на следующий день сделал вид, что ссоры не было, и что они с Женей не расходились на повышенных тонах каждый в свою комнату. Ей пришлось принять его правила игры: не смогла дуться и кривиться в ответ на улыбки Симонова. А тот, как назло, улыбался теперь постоянно.

Он поехал вместе с Женей в автошколу, которую она выбрала. Долго изучал условия, размещенные на стенде для клиентов, оставил девушку в коридоре, а сам пошел разговаривать к директору. О чем шла речь за дверью, она так и не узнала. Было некогда — Валерий вышел, кивнул ей головой в сторону выхода и коротко сообщил:

— Валим отсюда. Нечего тебе здесь делать.

Женя была глубоко разочарована. Она-то уже представляла себе, что вот-вот, всего лишь через недельку, максимум — через две, начнет постигать азы водительского искусства. Раньше ей как-то и дела до него не было, а теперь вот — загорелось. Да так, что пальцы зудели от желания потрогать руль автомобиля, нажать на педали и ощутить, каково это — когда машина тебя слушается, когда от тебя зависит, куда и как она двинется… От тебя, а не от кого-то другого, сидящего в водительском кресле.

Она плелась следом за Валерой, не рискуя спрашивать ни о чем. Он не мытьем, так катаньем добился своего: вроде бы и не отказал, но и учиться не позволил, тем не менее. Лучше бы сразу сказал, что он против — было бы не так горько. А получилось, что лишил девушку мечты, дав постоять на пороге к ее осуществлению.

— Ну, что ты набычилась? — Похоже, до Симонова дошло, что с нею что-то не так. Он замедлился, обернулся назад и только тогда увидел, как Женя расстроена.

— Да нет. Все нормально… — выдавила из себя все, что могла. — Я лучше потом поучусь, когда от тебя съеду. Сейчас, действительно, рано еще.

Валерий остановился, нахмурился. Дождался, когда девушка с ним поравняется, взял за плечи, заставляя поднять глаза.

— И что ты опять там себе придумала? Эта школа — дурная, Жень. Они учат только тому, как за руль держаться и как зеркала настраивать. Ты здесь, во-первых, задолбаешься с пересдачами, потому что у них экзамены с первого раза почти никто не сдает. А во-вторых, въедешь в ближайший столб, как только сядешь в автомобиль с их правами, когда получишь. Оно тебе надо?

Женя растерянно моргала и кусала губы, ничего не понимая.

— Ты же сказал, что найдешь мне хорошего инструктора, он научит…

— А за каким лядом тогда тебе идти в школу? Просто так им бабки отнести? Они лишние у тебя, что ли? Так мне отдай, я вложу и верну с процентами. Лучше мне, чем даром чужому дяде…

— А… что тогда делать?

— Пока ничего. Найдем тебе нормальную школу, туда и отправим.

— Ты серьезно? Правда?

Валера посмотрел совсем уж мрачно.

— А сейчас похоже, что я улыбаюсь?

— Нет.

— Ну, и славно. Запомни, Женя, пожалуйста: здесь вообще шуток нет. Тебе напомнить про то, что стало с моими родными?

— Я помню, не нужно.

— Это хорошо, что помнишь. А рассказать тебе подробности про состояние Игоряна? Или про то, как его собирали и зашивали? У меня есть подробные отчеты. Даже о том, как его кормили через трубочку, и как долго он ходил в утку. Надо?

Женя ахнула:

— С ним что, все так плохо? Почему ты мне сразу не сказал? — в душе опять перевернулось что-то. Словно кусок, когда-то выломанный, с острыми, колкими краями, но потихоньку прижившийся на своем месте, зачем-то потревожили. И он своими занозами снова царапал и ранил.

— Ты не спрашивала. — Валера, наконец-то, убрал от нее руки, отодвинулся. — А я не хотел пугать. Сейчас уже можешь не бояться — ему намного лучше. Разговаривает. Сидит. Матерится отлично, даже лучше, чем раньше. Пытается швырять чем попало, но пока еще мажет. Однако, я думаю, в этом вопросе он быстро наверстает упущенное.

Он снова направился к своему автомобилю, быстрыми, широкими шагами. Но теперь девушка не плелась, еле перебирая ногами, следом за ним, а старалась идти так же быстро, не отставая ни на секунду.

— Погоди, Валер… Ты сказал — «сидит». Что это значит?

— А ты молодец… — Он чуть притормозил, мазнул по Жене острым взглядом, потом разогнался. — Самое важное выцепила.

— Самое важное — что?! — Девушка не выдержала. Остановилась, дернула Валеру за рукав. — Остановись ты! Скажи нормально, что с ним? Игорь… он что? Не может теперь ходить, да?

У нее язык не повернулся, чтобы назвать инвалидом мужчину, которого в последний раз видела здоровым, цветущим и полным сил.

— Пока не может. — Валера сильно выделил слово «пока». — Но пойдет. Врачи гарантируют. Главное, чтобы сам захотел.

— Он захочет. Я не сомневаюсь. Игорь не из тех, кто сдается… — Женя даже притопнула ногой, словно в подтверждение своей уверенности.

— Не знаю… Многие люди ломаются, особенно без поддержки.

Об этом Женя не думала. И растерялась. Поддержки у Суворова не было никакой. Он сам себе был поддержкой и основой. И… неужели, действительно, сломается?

Оставшиеся метры до автомобиля они прошли в полном молчании.

— Ну, что, поедем в другую школу? Мне тут накидали список более-менее нормальных, есть парочка поблизости. Если не подойдут — на следующей неделе еще поищем.

Женя смотрела на мужчину и до конца не понимала, о чем он. Уже успела позабыть о своем интересе к вождению. Вообще обо всем забыла, кроме того, что не могла представить Игоря в инвалидном кресле. Пыталась нарисовать в воображении эту картинку — не выходило, вообще никак.

— Эй, Жень! Ты где витаешь? Земля, вас вызывает космос, прием-прием! — он даже шутливо щелкнул ее по носу, но безрезультатно: девушка только отдернулась в сторону и все так же молчала.