Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Классика » Рассказы - Лазарь Осипович Кармен

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 69
Перейти на страницу:
надо!.. Не ровен час!.. Дворник!.. Полиция!..

— Ну что вы! Ведь слышали: свобода! Не угодно ли оправдательный документ?! — И Семенов сунул ей под самый нос «Манифест».

Офицерша искоса посмотрела на «Манифест» и недоверчиво процедила:

— Мало ли… «Манифест»… Сегодня свобода, а завтра… пожалуйте ручку — и в участок… Знаете, как у «нас».

Компания так и покатилась со смеху, а Семенов, хлопнув ее по плечу, крикнул:

— Здорово!.. Я то же самое думаю… Только не надо вешать носа! Товарищи! Итак!

Он расправил руки, как капельмейстер, топнул ногой и снова затянул:

Нагаечка, нагаечка, нагаечка моя!

Пошла гулять по спинушкам восьмого февраля!..

Компания подхватила.

Офицерша криво улыбнулась, заткнула уши и скрылась в коридоре…

V

Иван с Наташей оставили квартиру Чижевича в три часа ночи.

На улице, несмотря на поздний час, было сильное оживление.

Петербуржцам не спалось и не сиделось дома.

Везде, на каждом шагу, только и слышно было: «Свобода, свобода, свобода!»

Иван и Наташа колесили по всем улицам, заговаривали с полицейскими и у «Медведя», вместе с кучкой каких-то людей, качали казачьего офицера.

— Вы теперь наши братья, — приговаривала публика.

— Да-да, — отвечал казак.

Они колесили долго. Иван все время фантазировал, рисовал удивительные перспективы, ожидающие Россию.

Нева под мостом кипела, надувалась и напрягала все силы, чтобы разнести теснящие ее гранитные стены.

Полюбовавшись ею и бросив продолжительный взгляд на Петропавловку, они повернули домой.

Наутро солнце, прятавшееся до сих пор в тумане и дождях, всплыло над городом.

На фасадах домов и заборах рельефно выделялись громадные белые плакаты с объявлением конституции.

— Значит, свобода — не мистификация, — проговорил радостно Иван.

Он кликнул извозчика и велел везти себя к университету.

Извозчик дернул вожжи, и Ивану показалось, что он поплыл по мягкой реке.

Широкая шляпа его была смята и сидела на нем боком, глаза его блестели, и он всем улыбался. И все улыбались ему, так как все были также пьяны от счастья и радости.

На Казанской площади говорил какой-то оратор.

Иван узнал Прохорова. Он махнул ему шляпой и крикнул:

— Не жалей, товарищ, патронов!

Тот улыбнулся в ответ.

А вот и университет!

Не Нева ли выступила из своих берегов?

Перед университетом колыхалась живая река.

Здесь собралась вся учащаяся молодежь и сознательные рабочие.

У каждого в петлице алела красная лента, и над толпой алые знамена, десятки знамен.

С балкона говорили ораторы.

Иван пробрался на балкон и также бросил в толпу несколько слов.

Он находил, что победа, вырванная из лап реакционеров с таким трудом и со столькими жертвами, не должна туманить головы и что народ должен сражаться дальше и дальше… Он говорил о необходимости немедленной амнистии всем борцам, которым мы обязаны свободой…

Толпа двинулась с пением и со знаменами к Невскому.

Иван вместе с Наташей, Чижевичем, Семеновым и Прохоровым открыли шествие.

У каждого в руках алело знамя с надписью-требованием:

«Долой милитаризм!»

«Долой бюрократию!»

«Долой произвол!»

На знамени Ивана Федоровича было вышито рукой Наташи:

«Да здравствует социализм!»

Первые ряды пели «Марсельезу».

Торжественно звучали слова:

Отречемся от старого мира,

Отряхнем его прах с наших ног!

А в следующих рядах пели:

Слезами залит мир безбрежный,

Вся наша жизнь — тяжелый труд…

И сейчас же это рыдание сменялось грозным:

Но день настанет неизбежный,

Неумолимый грозный суд!..

Возле Александровского сада Иван остановился, замахал рукой и крикнул:

— Армия, стой!

— Армия, стой! — прокатилось в толпе.

Все остановились и замерли.

— Здесь была пролита кровь наших братьев! — крикнул Иван и прибавил: — Вечная память, товарищи!

— Вечная память! — затянула Наташа, и толпа, как один человек, поддержала ее.

Почтив память мучеников-товарищей, армия свернула на Невский и потекла.

Армия двигалась все вперед и вперед, вызывала всеобщее сочувствие. Из окон домов навстречу ей неслись аплодисменты, ей дарили улыбки, махали в знак сочувствия красными платками…

У собора навстречу им показалась кучка с белыми флагами.

Впереди шел какой-то плюгавый субъект в рыжем пальто, с сизым, лоснящимся, как копченый сиг, носом, с грязноватой бородкой и широким чубом, скошенным набок.

Рядом с ним выступал другой субъект в пальто, в галошах, кашне и с зонтиком, висевшим на изгибе правой руки.

За ними шла разношерстная толпа, в которой мелькал то белый передник мясника или зеленщика, то пестрый галстук приказчика, то красный околыш отставного чиновника.

Второй субъект высоко благословил свое воинство образком и внушительно изрек:

— Бей студентов!..

Все завертелось. Белые и тезоименитые флаги переплетались с красными, с обеих сторон раздавались крики.

Он помнил только, что субъект с жирным, сизым носом побежал, а за ним остальные…

Часть армии потом пошла освобождать из тюрьмы товарищей, а часть, во главе с Иваном, свернула в соседнюю улицу.

Они шли… шли…

Не доходя Гороховой, они неожиданно увидали перед собой пехотинцев с ружьями, выстроенных в два ряда.

Толпа всколыхнулась.

Задние ряды отпрянули назад, а передние, не обращая внимания на солдат, со знаменами и пением свернули на Гороховую.

Оратор-юноша взлез на фонарь.

— Куда вы?! Стойте, не бойтесь! — крикнул Иван сильно таявшим задним рядам.

Он повернул голову к солдатам и офицеру, словно желая спросить их:

«Не так ли, не надо бояться?! Ведь вы не будете стрелять?!»

«Да, да! Понятно!» — читалось на их спокойных лицах.

Они стояли, не шевелясь, точно все то, что происходило впереди, не интересовало их.

— Вот видите! Они и не думают трогать нас! — крикнул снова Иван. — Товарищи!

Толпа, искоса поглядывая на солдат, стала собираться вокруг оратора.

Вдруг послышалась какая-то дробь.

Оратор внезапно смолк, картуз вывалился из его рук, он опустил голову и медленно стал скользить по столбу фонаря вниз.

Несколько человек бросились к нему. Иван также бросился.

Он увидал на лице кровь… горячую, липкую…

Теперь он понял, что означала эта дробь.

«Будьте прокляты!» — хотел крикнуть он этой серой линии с наведенными на толпу ружьями.

Но что-то вдруг обожгло его. Он упал вперед и пополз, как червяк…

VI

Иван, открыв глаза, изумился.

Его окружала чужая обстановка.

Он находился в роскошном кабинете.

Как в тумане, он видел широчайший письменный стол, заваленный бумагами, портрет какого-то видного мужчины в черной раме, три больших светлых окна, библиотеку, бюст не то Тургенева, не то Герцена, тяжелые драпри и близко, очень близко чье-то лицо.

Лицо это улыбалось ему, и он силился припомнить, кто

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 69
Перейти на страницу: