— Да, — ответил полковник, — да… Раненым нужно оказать помощь. Убитых сложить отдельно. Этого, — он кивнул на мертвого «каракала», — с другими убитыми класть не нужно. Его положите отдельно… Мне нужно связаться с городом. Доложить…

Полковник ушел, Наги и Реза стали давать распоряжения солдатам. На площади стали собираться жители поселка. По одному, по двое, небольшими группами они подходили к месту ночного боя, располагались на самом краю площади и с молчаливым вниманием смотрели на безрадостную картину: на три обгоревших остова грузовиков, на воронку посреди площади, оставшуюся на месте четвертого грузовика, а больше всего — на убитых и раненых. Конечно же, люди заметили и убитого «каракала», и глухой ропот пробежал по площади.

— Вот такие у нас дела, — сказал Наги, обращаясь к собравшимся людям. — Сожгли «каракалы» гуманитарную помощь вместе с грузовиками. И убили наших людей… Гуманитарная помощь — это еще не беда. Завтра или послезавтра к вам придет другой караван. А вот людей не воскресишь…

Он хотел сказать еще что-то, но его окликнул один из солдат. Он протягивал Наги несколько скомканных больших листов бумаги.

— Вот, — сказал солдат, — я только что их обнаружил… Лежали у стены, придавленные камнями. Чтобы не унесло ветром…

Наги развернул один лист бумаги, хотя мог бы этого и не делать. Он и без того знал, что на нем изображено. Так и оказалось: на листе была изображена оскаленная морда каракала, а внизу — надпись от руки кроваво-красной краской: «Примите наше угощение». Наги скривился, аккуратно сложил плакат и сунул его в карман: плакат был вещественным доказательством, и его надо было сберечь. Остальные плакаты он молча протянул людям, но никто их не взял. Наги скривился еще больше и бросил плакаты на обугленную землю.

К нему подошел Аббас. Левая рука у него была перевязана, на лице — страдальческая гримаса.

— Меня тоже ранили, — сказал он. — А могли и убить, как их… — Он кивнул в сторону сложенных под стеной мертвых тел. — Мне повезло…

Наги глянул на Аббаса и ничего не сказал. Ему ничего не хотелось говорить. Смутное, глухое недоверие ощущал он к Аббасу и никак не мог от этого недоверия избавиться.

Вдруг где-то невдалеке послышались женские крики и плач. Народ загомонил и расступился. На площадь вбежала женщина, это была жена Аббаса. Какое-то время она, причитая, обводила взглядом изувеченное пространство базарной площади, затем увидела своего мужа и, спотыкаясь, подбежала к нему. У него на шее она не повисла — в поселке было не принято таким способом прилюдно выражать свои чувства. Женщина остановилась рядом с мужем и какое-то время с молчаливым страхом смотрела на него, а затем опять заплакала.

— Ты живой! — сквозь плач сказала она и принялась повторять: — Ты живой, живой, живой!..

— Живой, — ответил Аббас. — Конечно же, я живой. Не плачь. Не надо здесь плакать…

— Пойдем домой, — настойчиво произнесла женщина и потянула Аббаса за рукав. — Слышишь, пойдем домой! Что тебе здесь делать? Убьют здесь тебя!..

— Ступай, — сказал Аббас, отстраняясь от жены. — Я скоро приду… Видишь, какое здесь горе? Надо помочь… Это общая беда. Мы все должны помочь…

— Ты раненый! — с отчаянием произнесла женщина.

— Ничего, — сказал Аббас. — Это не страшно. Ступай.

Женщина еще миг постояла, затем, закрыв лицо руками, пошла. Она шла и спотыкалась. Люди стояли на площади и молча смотрели ей вслед. Над площадью затихал ветер. Он уже не бесновался, а лишь ворошил пепел и раскачивал черные металлические ребра сгоревших грузовиков с гуманитарной помощью.

Глава 13

Командир группы спецназа ГРУ лейтенант Денис Кудрявцев пребывал в задумчивости. Не так давно группу Кудрявцева поставили перед непростым выбором. Спецназовцам показали новое оружие — автомат АК-12. До сих пор они были вооружены другими автоматами — «Вихрь», и вот теперь им предстоял выбор. Хочешь — оставайся с «Вихрем», а хочешь — меняй его на АК-12.

Это только постороннему, непосвященному взгляду может показаться, что здесь нет и не может быть никакой проблемы. На самом же деле проблема существует, да еще какая! Ведь что такое автомат для спецназовца? Он для него значит очень многое! Автомат, можно сказать, часть его самого. Это возможность уберечь чью-то жизнь и, конечно же, уберечь свою собственную жизнь.

Так вот: раньше был «Вихрь», а теперь его предлагали сменить на АК-12. Поневоле задумаешься, а нужно ли? Может, нужно, а может, и нет. Оттого-то лейтенант Кудрявцев и пребывал в размышлениях. Перед ним лежали два автомата: привычный «Вихрь» и почти незнакомый АК-12. И у того, и у другого оружия были свои, присущие только ему, достоинства. Какое из этих достоинств предпочтительнее? На каком автомате остановить выбор?

От размышлений Кудрявцева отвлек оклик. Лейтенант недоуменно оглянулся. Рядом с ним стоял незнакомый солдат.

— Что такое? — спросил Кудрявцев.

— Вас вызывает подполковник Бункин. Срочно, — сказал солдат.

Подполковник Бункин был непосредственным начальником лейтенанта Кудрявцева, и понапрасну он его вызывать не стал бы. Значит, предстоял серьезный разговор. Ну, а коль серьезный разговор, то, значит, и важное задание для Кудрявцева и его группы. Так бывало всегда, значит, так будет и сегодня.

— Чем занимаетесь? — спросил подполковник Бункин, когда Кудрявцев предстал перед ним.

— Пребываю в размышлениях, — усмехнулся Кудрявцев. — На тему выбора.

— Невесты, что ли? — усмехнулся и подполковник Бункин.

— Если бы! — вздохнул Кудрявцев. — Выбрать невесту проще, чем оружие! Вот, скажем, перед вами два автомата: один — старый добрый «Вихрь», а другой — новоявленный АК-12…

— Дальше можно не продолжать, потому что тема страданий для меня понятна! — махнул рукой подполковник Бункин. — Выбор, что и говорить… Ну да на время придется муки выбора отставить…

— Предстоит задание? — спросил Кудрявцев.

— Предстоит, — вздохнул подполковник. — И тебе, и, понятное дело, твоим орлам. А уж с «Вихрем» или АК-12 вы на него отправитесь — решайте сами. Причем отправитесь в ускоренном темпе, потому что задание — экстренное. Образно говоря, на него нужно было бы отправиться еще вчера.

— Понятно, — сказал Кудрявцев. — Все, как всегда.

— Вот именно, — согласился подполковник. — Все, как всегда… Иначе у нас и не бывает. Что поделать, уж такая наша служба!

— Мне позвать моих парней? — спросил Кудрявцев.

— Зови, — сказал подполковник. — Буду вводить вас в курс дела…

* * *

У лейтенанта Кудрявцева было шесть человек подчиненных. Это были шестеро проверенных, испытанных людей, с которыми лейтенант прошел огонь и воду — как бы банально это ни звучало. Побывать им пришлось в разных концах планеты, а вот сейчас лейтенант и его подчиненные находились в Сирии.