«каракалов». Хотя, если говорить точно, то с невидимым голосом из темноты, потому что самого посланца Аббас никогда не видел. Был лишь голос, и это устраивало Аббаса больше, чем если бы он мог видеть обладателя голоса. Отчего-то Аббас не хотел встречаться с этим человеком лицом к лицу. Отчего так? Наверно, потому, что этот человек подспудно казался Аббасу и не человеком вовсе, а неким чудовищем, совсем не похожим на человека. Или, может, он не был даже и чудовищем, а был кем-то и вовсе невообразимым — всего лишь голосом без рук, без ног, без головы и всего того, что полагается иметь каждому человеку. Всего лишь голосом из темноты…

— Куда ты опять собрался? — встревоженно спросила жена. — Каждый вечер ты куда-то уходишь и возвращаешься в середине ночи. Зачем ты идешь? К кому? Может быть, ты…

Она не договорила, но Аббас и без того понял, что хочет сказать ему жена. Она явно намекала на то, что у Аббаса завелась тайная подруга и именно к ней он и ходит каждый вечер и возвращается от нее за полночь. Аббас почувствовал злость. Неразумная женщина! Вот ведь в чем она его подозревает! Сейчас он отправится на северную окраину поселка, где его будет ждать таинственный и страшный голос — но для чего он туда отправится? Ради себя самого, чтобы унять свой страх? Нет, он отправится туда ради нее, этой женщины, его жены, которая задает ему сейчас глупые вопросы! Вот ради чего он туда отправится! Ну и, конечно, еще ради детей и стариков-родителей, чтобы все они были целы и живы. И еще — ради дома, в котором все они живут, потому что если «каракалы» разрушат дом, то где будет жить эта неразумная женщина? Где будут жить дети, старые родители, сам Аббас? Вот ради всего этого Аббас и встречается каждый вечер с бесплотным голосом из тьмы. А коль так, то жена не смеет задавать ему никаких вопросов и не имеет права хоть в чем-то его подозревать!

— Мне надо, — сказал Аббас. — Ты же знаешь, я помогаю солдатам. Ночь — страшное время. Ночью в поселок придут «каракалы». Мы должны охранять поселок от бандитов. А больше я тебе не скажу ничего. Зачем тебе знать больше?

— Убьют они тебя, — тоскливо произнесла женщина. — И всех нас тоже убьют. Меня, наших детей, стариков… Так же, как убили старого Джуму. И еще тех троих… Зачем ты связался с солдатами? Что им проку от твоей помощи? Они справятся и без тебя…

— Значит, есть прок, — отрезал Джума. — Не твоего ума это дело!

С тем он и перешагнул порог жилища. А жена осталась. Она долго еще неподвижно стояла посреди комнаты, глядя куда-то в пространство невидящими глазами и горестно качая головой.

Когда Аббас пришел на место, незнакомец его уже ждал.

— Опаздываешь, — сказал голос. — Почему? Что-то случилось?

— Ничего не случилось, — ответил Аббас. — Просто в поселке кутерьма. Готовятся к похоронам. Везде чужие глаза и уши.

— Что говорят люди в поселке? — спросил голос.

— Разное, — ответил Аббас. — Ругают власть за то, что не может защитить их от «каракалов». Боятся, что в поселок снова придут «каракалы».

— Что делают солдаты? — спросил голос.

— А что они могут делать? — невольно усмехнулся Аббас. — Вот сегодня полковник Хадид ездил в город для важного разговора. Вернулся лишь под вечер. Сказал, что от него требуют покончить с «каракалами» в самые короткие сроки. Иначе люди не будут верить власти. А чтобы они поверили, завтра в поселок прибудет караван.

— Какой караван? — спросил голос.

— С гуманитарной помощью, — ответил Аббас. — Привезут еду, ну и, наверное, еще что-то. Одежду, лекарства…

— Значит, караван с гуманитарной помощью… — после короткого молчания произнес голос. — Что ж… Когда именно должен прибыть караван?

— Полковник Хадид сказал, что ближе к вечеру, — ответил Аббас.

— А раздавать то, что привезли, будут вечером? — уточнил голос.

— Не думаю, — сказал Аббас. — Завтра похороны старика Джумы. Это дело долгое. И к тому же никто не станет делать что-то важное в тот день, когда состоялись похороны. Все будут плакать и молиться.

— Все будут плакать и молиться… — повторил голос. — Что ж, это хорошо… У тебя все?

— Нет, — помедлив, сказал Аббас.

— Что еще? — спросил голос.

— Подозревают меня, — сказал Аббас.

— Это как так — подозревают? — спросил голос. — В чем это выражается? Кто подозревает?

— Наги, — ответил Аббас.

— Кто такой Наги?

— Помощник полковника Хадида. Один из его помощников… Он интересовался — не боюсь ли я, что и меня убьют точно так же, как старика Джуму. Ведь я помогаю солдатам. Нахожусь с ними, уговариваю народ… Значит, говорит Наги, должны убить и меня. Иначе получается нелогично.

— Что ты ответил этому Наги?

— А что мне ему отвечать? Сказал, что я все понимаю и, конечно, опасаюсь мести «каракалов». Но ведь кому-то надо с ними бороться… Так я сказал Наги.

— И что же, он поверил твоим словам?

— Боюсь, что нет. Он умный человек, этот Наги. Одними словами его не убедишь.

— А что полковник Хадид?

— Он мне доверяет. Это я знаю точно. А вот Наги… Надо сделать так, чтобы и он мне поверил.

— Ты что-то можешь предложить? — помолчав, спросил голос.

— Могу! — торопливо ответил Аббас. — Конечно, могу… Тут все просто… Но хотя оно и просто, зато получится убедительно. Наги поверит. Сделайте так, как я прошу. Я ведь вам нужен, не так ли? Сделайте… Для вас это будет совсем несложно…

— Говори, — сказал голос.

Торопясь и сбиваясь, Аббас изложил свой план. Невидимый ему человек слушал его, не перебивая.

— Хорошо, — сказал голос, когда Аббас умолк. — Сделаем так, как ты просишь. Будь готов. Своей семье ничего не говори. Никто ничего не должен заподозрить. Теперь — ступай.

— Да-да, — торопливо произнес Аббас. — Я пойду…

* * *

Жена Аббаса не спала, она дожидалась мужа. Когда он вошел в жилище, она бросилась ему навстречу.

— С тобой все хорошо? — спросила она, пытаясь заглянуть ему в глаза.

— Конечно, — ответил Аббас. — Видишь — я пришел домой, целый и невредимый. Все хорошо.

Он, в отличие от жены, не хотел смотреть ей в глаза. Он опасался, что жена заметит в его глазах испуг и неуверенность и начнет задавать вопросы, на которые ему ответить будет очень сложно. А не начнет задавать — что-нибудь почувствует. Женщина всегда все чувствует. Особенно грядущую опасность, которая грозит ей, ее близким и ее дому. Так уж женщина устроена.

Но сейчас жена не должна ничего почувствовать. Иначе обман, который затеял Аббас вместе с голосом из тьмы,