она предполагала. Этот вокзал служил штаб-квартирой компании «Центральная железная дорога Индостанского полуострова», и отсюда можно было доехать практически в любую часть страны.

Здесь она встретилась с дежурным, неким Субошем Мазумдаром, очень похожим на стареющего моржа. Пышные усы, казалось, отягощали его голову. Он согласился помочь Персис и, взяв у нее корешок билета, который она нашла в куртке Хэрриота, внимательно его рассмотрел.

– Придется покопаться в записях, – проинформировал он. – Серийного номера и кода должно быть достаточно, чтобы найти нужную информацию. Дайте мне день или два.

– Я надеялась, что вы сможете все сделать прямо сейчас.

Он скривился так, словно у него в горле застряла рыбья кость.

– Мы и так работаем на пределе возможностей, мадам. На поиск одного-единственного зарегистрированного билета потребуется время. Выделить на это лишнюю рабочую силу я не могу.

Вернувшись домой, Персис увидела, что на обеденном столе ее ждет небольшой ящик. Отец сидел в углу комнаты возле фортепиано «Стейнвей», держа в руке книгу. Очки для чтения балансировали на кончике его носа. Отполированный черный инструмент был реликвией, полученной в подарок от йоркширца, который поспешил покинуть страну в разгар Августовского движения. В те годы Индия получила от британцев еще много таких подарков.

Играть на пианино Персис научилась еще в детстве под руководством матери. Дочь унаследовала материнскую музыкальность, однако, когда не стало матери, не стало и музыки.

– Что это? – спросила она, снимая фуражку.

– Специальная доставка из Дели. Курьер ждет внизу, чтобы ты расписалась. Что бы это ни было, похоже, это предназначено только для твоих глаз.

В магазине Персис обнаружила моложавого мужчину с бегающими глазами и такими большими зубами, что они, казалось, не помещались во рту. По его виду было ясно, что встреча с отцом Персис прошла не слишком приятно.

Расписавшись в получении, Персис вернулась наверх, взяла ящик, отнесла в свою спальню и поставила в ногах кровати.

Затем она открыла письмо, которое ей вручил курьер.

Оно было от замминистра внутренних дел К. П. Тилака. Он объяснял, что отправил ей копии оригинальных документов, которые были предоставлены сэру Джеймсу Хэрриоту в рамках расследования преступлений, связанных с Разделом. Также он призывал ее хранить тайну и ни с кем не обсуждать содержимое посылки без крайней необходимости.

Персис вышла в гостиную, нашла отвертку, вернулась в спальню и открыла ящик.

В нем было шестьдесят четыре документа. Тонкие, перевязанные бечевкой папки, и в каждой по пачке бумаг. На лицевой стороне каждой папки было написано название штата, из которого поступила жалоба. Она быстро рассортировала их и разложила по стопкам на кровати, где вскоре не осталось свободного места. Всего было двадцать восемь штатов – число, утвержденное новой конституцией. Из некоторых штатов поступила только одна жалоба, а из других – например, Пенджаба, Бомбея и Западной Бенгалии – сразу несколько.

Персис поняла, что ей предстоит работа с очень большим количеством материала. На то, чтобы изучить каждый документ, уйдет несколько дней, тем более что она толком не знает, что ищет. Хэрриот просмотрел все эти бумаги и, вероятно, хранил у себя в кабинете собственные копии, которые теперь пропали. Во всяком случае, их не нашли нигде в Лабурнум-хаусе. Она снова задумалась о пепле, который обнаружила в камине в кабинете Хэрриота. Неужели он сам сжег эти документы? Но зачем?

Персис собралась было сразу приступить к работе, но передумала из-за сильной усталости. Лучше она начнет на следующий день, на свежую голову, а то еще пропустит что-нибудь важное.

Она приняла душ, переоделась в пижаму в восточном стиле, которую ей подарил доктор Азиз, и присоединилась к отцу. Кришна подал им ужин – южноиндийский карри с курицей.

– У меня внутри все затвердело, – заметил Сэм, надкусывая лепешку-роти. – Азиз рекомендовал папайю. Говорят, это отличное слабительное.

– Спасибо, что поделился, папа, – отозвалась Персис. Она чувствовала, что он ведет себя как-то скованно. Без сомнения, он все еще расстраивался из-за того, что она расследует смерть англичанина, а также из-за тех слов, которые она сказала про кончину матери.

– Что ж, ты не хочешь сказать мне, что было в ящике? – наконец спросил отец.

– Боюсь, я не могу.

Его усы дернулись, но он ничего не ответил. Персис подумала, что он спросит еще что-нибудь, однако этого не произошло.

Остаток ужина прошел в полном молчании.

9

3 января 1950 года

На следующее утро Персис задержалась из-за визита к ветеринару – Акбару нужно было пройти обычный ежегодный осмотр и сделать прививки.

Все было как всегда: кот шипел, плевался и упирался всеми четырьмя лапами, Персис запихивала его в джип, везла в клинику на Кафф-Парейд и доставляла из машины в операционную. При этом, как только Акбар оказывался у ветеринара – рыжеволосой улыбчивой шотландки по имени Филиппа Макаллистер, – он становился смирным, как котенок, и чуть ли не кокетничал.

Макаллистер (которая всегда просила называть ее Пиппой) быстро осмотрела Акбара, объявила, что он здоров, а затем достала шприц. Акбар прижал уши и попятился.

– Не глупи, – проворчала Персис. Она удерживала кота, пока ему делали уколы.

– Тебе, судя по всему, тоже бы не помешало, – заметила Макаллистер, помахивая шприцем перед Персис. – Слишком тяжелое дело?

Они немного поболтали.

Персис всегда считала Макаллистер прямолинейной и сдержанной. Эта политически грамотная популярная защитница прав городских животных настолько любила бомбейскую фауну, что не стала покидать страну.

Макаллистер вежливо выслушала Персис, а потом спросила:

– Быть женщиной в мире, где правят мужчины, – это огромная ответственность, не правда ли?

Персис не ответила.

– Хочешь совет? Делай вид, что это не они всем заправляют, а ты.

Через час Персис вернулась в Малабар-хаус и сразу почувствовала царящее в воздухе напряжение.

– Что случилось? – спросила она у Джорджа Фернандеса, который усердно стучал пальцем по старой печатной машинке «Ремингтон». На этом аппарате отсутствовали буквы «а» и «е», так что отчеты у Фернандеса всегда получались практически нечитаемыми.

– Зампомощника комиссара Шукла здесь, – сообщил тот, не глядя на нее. – А с ним Рави Патнагар. Лучше зайди к ним.

Персис сложила документы, которые принесла с собой, в ящик стола, тщательно заперла его и направилась в кабинет Рошана Сета, где и обнаружила Амита Шуклу. Тот по-хозяйски расположился за столом Сета и пил чай. Сам Сет и Патнагар стояли друг напротив друга, ощетинившись, как уличные собаки.

– А, – произнес Шукла, – инспектор Вадиа. Как хорошо, что вы зашли. А мы тут как раз обсуждали дело.

Персис захлопала глазами, не зная, как реагировать. Прежде она никогда не встречалась с Шуклой. Он был одним из множества помощников комиссара бомбейской полиции – старших офицеров, которые походили