Шрифт:
Закладка:
— Они — это кто? — спросила я.
Регина посмотрела на меня широко раскрытыми глазами и почти беззвучно прошептала:
— Мертвые. Те, кому принадлежит это место… Те, на чьих костях построены корпуса… И они не остановятся, вот увидишь! Сперва они заявили о себе — я слышала жуткий смех по ночам, шаги, как будто кто-то крадется, кто-то выслеживает. Бормотание… Оно до дрожи пробирает, они говорят что-то, скребутся, ищут. А потом… Потом они за детей принялись! Сперва Даша отравилась, потом они затащили в лес Кирилла, и это только начало! Что будет потом? Они убьют кого-то? Перетащат к себе, в свой мир? Я не знаю… Не знаю и то, сколько выдержу здесь, прежде чем с ума не сойду. Если б не постоянный страх за маму, которая без меня никак, я бы давно уехала!
— Но раз ты так боишься оставаться в лагере, почему не найдешь себе другую работу? — удивилась я. — По-моему, это лучше, чем изводить себя каждый день и трястись от ужаса по ночам! Ты в любой момент можешь уволиться, если не можешь тут находиться!
— Да ничего ты не понимаешь! — в сердцах воскликнула Регина. — Нет у меня другой работы, вообще никакой! В магазине я работать не могу — с деньгами боюсь связываться, на новеньких там такие недостачи вешают, что никогда в жизни не расплачусь! В школу пыталась устроиться, но у меня неоконченное педагогическое образование, там такие, как я, не нужны, везде опыт работы нужен! А я ничего больше не умею, нет у меня никаких способностей! Единственное место, куда меня взяли, — это уборщицей, но и там я долго не задержалась. Платили еще меньше, чем тут, а работала я без выходных! С раннего утра до шести-семи вечера, и все это время переживала, как там мама, вдруг ей плохо стало, а меня нет. Я даже сиделку нанять не могу, потому что лекарства очень дорогие, а мама… маме… они постоянно нужны…
Девушка не выдержала и тихо заплакала, закрыв лицо руками. Только плечи вздрагивали да раздавались приглушенные всхлипывания.
Я попыталась ее успокоить:
— Я понимаю, тебе тяжело приходится, но выход всегда есть! Кстати, у тебя ведь сестра, ты говорила. Она хоть помогает деньгами?
— Нет, — покачала головой Регина, вытирая слезы. — Они с мужем ипотеку взяли, живут отдельно и выплачивают каждый месяц большую сумму денег. При всем своем желании сестра ничем маме помочь не сможет… А ты говоришь — выход всегда есть! Мне жить уже не хочется!
— Попробуй в другой лагерь устроиться, — предложила я.
Регина всхлипнула.
— Да кто меня возьмет туда, если я отсюда уволюсь? И что скажу? Ушла, потому что призраки замучили? Да мне тогда прямая дорога в психушку, нет уж, благодарю покорно! Женя, спасибо тебе за то, что меня выслушала, прости, что я себя не смогла контролировать, но мне и правда очень плохо. Выхода нет, надежды — тоже. Я совершенно одна — помощи ждать неоткуда. Не знаю, почему я тебе все это сейчас рассказала — ведь никто, кроме тебя, про мою маму не знает… Я и Марине не говорила, к чему ей чужие проблемы? Еще раз прости меня за излишнюю откровенность…
— Не нужно передо мной извиняться, — проговорила я. — Я ведь сама тебя стала расспрашивать! Нельзя все держать в себе!
— Ты-то что тут забыла? — устало спросила девушка. — Зачем тебе эта работа? Неужели тоже не нашла другую?
— У меня неплохо получается ладить с детьми, — уклончиво заметила я. — Работать в лагере мне всегда нравилось, вот и устроилась в «Лесной».
— Мой тебе совет — лучше уезжай отсюда, — тихо проговорила Регина. — Если есть другая работа — работай там, но не здесь! Ты добрая, хорошая, и мне не хочется, чтобы с тобой что-то случилось… Нам всем надо бежать отсюда, и чем скорее, тем лучше!
— Но никто этого не делает, — заметила я. — Других вожатых призраки не беспокоят!
— А мы наверняка этого не знаем, — обреченно прошептала девушка. — Никто не хочет казаться сумасшедшим…
Глава 5
После разговора мы с Региной вернулись в корпус. Девушка выглядела бледной и изможденной, глаза ее опухли.
Регина отправилась в туалет умываться и приводить себя в порядок, я решила найти Марину — посмотреть, чем она занимается. На первом этаже в корпусе находился стол для настольного тенниса, двое мальчишек лет тринадцати и две девочки такого же возраста играли — гоняли ракетками мячики. Девчонки смеялись и визжали, когда мячик летел мимо, мальчишки играли сосредоточенно, когда мазали — ругались. На меня ребята внимания не обратили.
В десятой комнате вовсю шла подготовка к вечернему мероприятию. Откуда-то Марина раздобыла акустическую гитару — она была расстроенной, и Вадим колдовал над инструментом, пытаясь хоть как-то привести его в порядок. Дима хмуро что-то смотрел в своей тетрадке, около него стоял Саша и читал записи. Богдан жевал булку — думаю, взял ее из столовой, но на всякий случай я поинтересовалась, давали ли на завтрак выпечку.
— Ну да, — кивнул парень. — А что?
— А то, что свою еду брать в лагерь запрещено, — напомнила я. — Если не хотите потом с больными животами до туалета бегать.
— Да мы ничего и не взяли с собой! — заверил меня Богдан. — Хотя чипсов, конечно, хочется…
— В Тарасове будешь чипсы покупать, — строго сказала я. — Увижу у кого «мусорную еду» — сразу конфискую!
По словам ребят, Марина сейчас находилась в пятой комнате — улаживала какой-то конфликт. Я вспомнила, что там живут «проблемные» девочки — Яна и Эля, наверняка подружки что-то натворили, вот вожатая и разбирается с ними.
Я хотела расспросить Марину о персонале лагеря — меня интересовал вопрос, кто дежурил в столовой в тот день, когда отравилась Даша Полякова. Конечно, все считают, что девочке стало плохо из-за того, что она наелась чипсами, шоколадками и прочими запрещенными продуктами, но все-таки не мешало проверить персонал лагеря. И начать лучше всего с кухонных сотрудников.
Когда я зашла в пятую палату, то увидела уже знакомых мне Элю и Яну, а также еще двух незнакомых девочек. Одна из них — щупленькая блондинка в очках, одетая в шорты и майку, сидела вся в слезах, ее успокаивала рыжеволосая подружка. Марина гневно отчитывала Яну и Элю.
— Вы понимаете, что ваше поведение просто отвратительно?! — едва не кричала Марина. — Вы как вообще относитесь к другим людям? За что вы издеваетесь над Наташей, она вам что-то плохое сделала?!
— Ни над кем мы не издеваемся! — заартачилась
