торчали два металлических штыря, находившиеся, очевидно, под напряжением. Достаточно было ткнуть в них пальцем, чтобы получить хороший удар током – может, и несмертельный, но очень неприятный.

Выключатель нужно было хорошенько осмотреть, а потом отремонтировать. Во всяком случае, пользоваться верхним светом пока было нельзя. Тогда Гуров осмотрел прикроватную лампочку. С ней вроде все было в порядке, и он ее включил. При ее свете он внимательно рассмотрел то, что осталось от «флешки». Это были кусочки сгоревшей пластмассы, и ничего больше было не разглядеть. Тогда он достал из сумки специальный пакет, какими пользуются криминалисты, и осторожно смел остатки неизвестного прибора в этот пакет.

Затем он подошел к двери комнаты, потянул за ручку… Дверь была закрыта. Ну да – ведь сыщик хорошо помнил, что перед сном он ее запирал. Значит, преступник проник в комнату до того, как Гуров лег спать. Открыл дверь, проник в комнату, нахимичил с выключателем, превратив его в ловушку, и положил под кровать сыщика крохотный диктофон, настроенный на саморазрушение, – теперь Гуров уже не сомневался, что «флешка» была именно таким диктофоном. Сыщик мог получить удар током еще вечером, если бы захотел включить в комнате свет. Но он сейчас вспомнил, что перед сном свет не включал – только лампочку возле кровати.

Выглядывать в коридор, смотреть, не находится ли враг рядом, было, конечно, бессмысленно – если тот и подслушивал, то уже давно успел уйти. Тем не менее сыщик выглянул и прислушался. И ему показалось, что где-то неподалеку тихо щелкнула, закрываясь, дверь комнаты. Он вышел на галерею второго этажа, взглянул вниз, в гостиную, посмотрел налево, направо… Нигде никого не было видно. И он вернулся к себе в комнату.

«Однако ты не из пугливых, – мысленно произнес он, обращаясь к своему врагу. – Ты рисковый парень, прямо какой-то «крепкий орешек»! Ведь если бы я внезапно вошел в комнату, когда ты возился с выключателем, тут бы всей твоей затее пришел конец. Но ты не побоялся…»

Да, это был один из очевидных выводов из всей этой истории. Враг нанес новый удар не по клумбе, не по картинам в гостиной – он проник в комнату самого Гурова, подсунул ему крошечный диктофон, сделал ловушку из выключателя…

Другой вывод, который можно было сделать: враг обладает значительными познаниями в технике, разбирается в записывающих устройствах. И третий вывод: что это все же кто-то из обитателей поместья, это не посторонний человек. За пределами дома нельзя было так все рассчитать.

Сыщик посидел немного, потом спустился вниз, в дежурку. Перед мониторами в расслабленной позе сидел Костя Потапов. Положив ноги на стол, он дремал.

– Привет дежурным, – сказал сыщик. – Ты за последний час ничего необычного не заметил?

– Вроде бы ничего такого не было, – заявил Потапов, пробуждаясь и делая вид, что он вовсе и не спал.

– Ну-ка, посмотрим, где тут монитор, который показывает второй этаж? – спросил сыщик и стал разглядывать экраны.

Но, сколько он ни смотрел, он не видел этого коридора, не видел и дверь своей комнаты. А ведь он помнил, что вместе с Ильей устанавливал камеру наблюдения на втором этаже и она показывала все двери комнат!

– Что за чертовщина? – пробормотал сыщик. – Пойду посмотрю…

Он поднялся на второй этаж, подошел к камере. Она висела на том же месте, где он сам ее повесил. Только теперь она смотрела не в сторону коридора – она была повернута к стене. Кто-то развернул камеру на сто восемьдесят градусов, и теперь она была бесполезна.

– Ах ты, умелец ты наш! – пробормотал Гуров и вернулся в дежурку.

Следовало проверить и все остальные камеры, установленные за последние два дня. И он проверил их все. И ему показалось, что две из них – одна, стоящая в парке, и другая, установленная перед гаражом, – тоже смотрят не туда. Он отметил их у себя в блокноте и решил, что займется этими камерами с утра. Как и той, что стояла в доме, прямо у него возле двери.

– А что случилось-то? – спросил Потапов, удивленный ночной активностью сыщика.

– Так, ничего особенного, – отвечал Гуров. – Кто-то решил с нашими камерами повозиться, немного их развернуть.

– Может, вы с Маратом, когда их устанавливали, плохо закрепили? – предположил Костя. – Вот их ветром и развернуло…

– Точно, ветром развернуло, – поддакнул ему сыщик. – А особенно сильный ветер задувал здесь, в доме. Прямо ураган какой-то. Знаешь что? Отмотай-ка запись с домашней камеры на шесть часов назад. Посмотреть хочется, что это за ветерок дул.

Потапов отмотал запись, и Гуров сел перед экраном. Он видел, как люди входили в комнаты, как выходили. Вот сразу несколько человек, и он в их числе, около восьми часов вышли, спустились вниз. «Ага, это мы пошли на прогулку с художниками», – сообразил сыщик. Прошло еще несколько минут – и вдруг перед экраном появилась какая-то черная завеса и закрыла изображение. Потом что-то двигалось в темноте. А затем темнота исчезла, но теперь на экране можно было увидеть только стену коридора. «Значит, это он что-то сбоку набросил на камеру, а затем ее развернул, – понял сыщик. – Интересно, почему он ее только повернул к стене, а не вообще разбил молотком? Наверно, потому, что звук удара было бы слышно во всем доме. А еще экран бы погас, и это мог заметить даже такой «наблюдательный» охранник, как Костя…»

Он повернулся к охраннику и спросил:

– В восемь утра ведь уже ты был на дежурстве, верно?

– Ну да, я, – отвечал тот. – А что такое?

– А вот посмотри, – предложил ему Гуров.

И продемонстрировал сцену с набрасыванием покрывала. Когда она закончилась, спросил:

– Интересно, а что ты делал в то время, когда это произошло? Куда смотрел?

– Да тут я был, куда же мне деться, – отвечал охранник. – Смотрел… Наверно, меня в этот момент что-то отвлекло. Возможно, как раз в это время группа выходила из ворот, их надо было открыть, вот я и отвлекся.

– То есть это мы тебя отвлекли? Мы виноваты? Допустим. А потом, когда тебя уже ничто не отвлекало, ты ведь, наверно, осмотрел все экраны, верно? Как же ты не заметил, что эта камера стенку показывает?

– Даже не знаю… – промямлил охранник. – Камер теперь много стало, внимание рассеивается…

– Да, внимание у тебя, конечно, рассеялось, – согласился сыщик. – Ладно, не буду тебя отвлекать. А то, если еще что случится, я виноват буду.

Он вышел из дежурки, поднялся на второй этаж, прошелся по коридору… Все двери были закрыты, ничего не было слышно. Гуров вернулся к себе. Его наполняло раздражение, вызванное