курящих во дворе я насчитала шесть человек.

Вечером явилась Захаровна, достала из лифчика сыр с плесенью и сообщила, что Лика без охраны на улицу не выходит.

— Вряд ли свои же его убили, раз ищут убийцу, волнуются. Даже экстрасенса подключили, — подумал Вовка. — Для них это дело чести — отомстить за друга.

— Выманим Лику, когда та с собакой гуляет, — внесла предложение Клавдия Захаровна.

— У нее есть собака?

— Возится, как с дитем малым, сыром вонючим с ложечки кормит. Я же чего и прихватила — у собаки там запасы на год. Ящик целый в кладовке.

Вовка кивнул:

— Ага, у Лики басенджи. Они обычно со стороны леса гуляют. Там и калитка есть, чтобы в лес ходить в хорошую погоду. Но чего она одна в лес пойдет? Да еще зимой.

В моей голове тут же родился план:

— Пса надо приманить, охранника отвлечь… Рахиль Назимовна, разыграете инсульт у ворот? Клавдия Захаровна начнет звать охранника. В этот момент Лика уже будет искать псину. Запишем ее лай на диктофон и на него будем выманивать Лику к дороге.

Тут же мы задумались, как развязать Лике язык, чтобы она сказала правду, но не сдала Вовку бандитам. Вовка стал мечтать о «косячке», а Захаровна — о своем самогоне на пробках, что «мозги шибает». Я же машинально потянулась к телефону.

Андрюша ответил не сразу и был деловито сух. До того момента, как я потребовала у него рецепт «сыворотки правды». Ведь знала же, что он работал над чем-то подобным еще у нас в стране. Дар речи покинул бывшего мужа, зато началась икота. Андрюша прошептал:

— Это же гремучая смесь мескалина, амитала… Короче, дома болтунчик не сделаешь. Напишу письмом.

И отключился.

Вскоре пришло гневное письмо с просьбой не компрометировать его и совет попробовать отвар из белены. Его можно сварить и без особых навыков. Конечно, оставался вопрос, как заставить Анжелику выпить эту бурду.

И тут Рахиль Назимовна, теребя платочек, выдала:

— Лучший Болтунчик — пушка в лоб. От страха быстро заговорит, курва-стерва.

Вова, заслышав такое, помрачнел. Оказалось, не перспектива пустить в ход оружие вогнала его в тоску:

— Блин, у нее ж басенджи, а они не лают.

— Собака не лает? Как так?

— У этой породы что-то с гортанью. Урчат, фыркают, как будто эпилептик смеется. Но лаять — нет, не умеют.

Я, с молчаливого согласия Захаровны, тут же набрала шведский номер Павлика. В трубке раздалось его переливчатое «Ты жива еще, моя старушка», а я, решив не тратить время на обиды, приступила к делу:

— Павлик, ты умеешь лаять, как басенджи?

Ответом стали утробные звуки: казалось, на том конце провода старый дед выкашливал комок шерсти. Я убедилась, что Павлик таки работает в налоговой, укоризненно взглянула на покрасневшую свекровь и упросила бывшего мужа записать арию басенджи на телефон и прислать мне файлом.

Позвонила Березкина и обрадовала новой информацией: теперь дело Косого вел ее муж, ФСБ отослали. Это значило, что теперь будет еще проще претворять мои замыслы его, Березкина, руками.

— Версия мести спецслужб отпадает, не дали бы простым ментам в деле копаться, — резюмировала я со смешанными чувствами, и оглядела притихших свекровей и грустного Вовку.

* * *

Утром Захаровна ушла на боевой пост, а мы еще раз обсудили план и потопали с Назимовной и биноклем на дислокацию. Вовка, ряженный в постиранный мною костюм Снегура, должен был подъехать на моем «Пежо» к пролеску и сидеть там в засаде.

В десять минут десятого Захаровна по-разбойничьи свистнула из окна: в это время из дома выплыла норковая шуба на тонких ножках. За Ликой следом неслась крупная тигровая псина.

Клавдия Захаровна почти сразу тоже вышла и направилась к мусорке. Рахиль Назимовна завернула за угол и, приблизившись к воротам, картинно упала. Актриса, что тут скажешь. Стонала она так, что даже я чуть не кинулась на помощь. Но мне нужно было быть в другом месте, оттого я метнулась назад мухой.

Первая свекровь у мусорки голосила «Женщина убилась», охранник кинулся в их сторону, но тоже поскользнулся у ворот и рухнул, увлекая Клавдию Захаровну. Теперь подвывали трое: Назимовна, охранник и Захаровна. Лика, повернувшись на шум, пыталась понять, что происходит у ворот.

В этот момент басенджи уже достиг калитки и замахал хвостом, учуяв сыр. Быстро ухватив его за ошейник, я привязала к колечку пояс от халата. Мы рванули подальше от этих мест. Оставалось радоваться, что густые елки скрывали несущуюся задорным галопом псину и меня.

Басенджи я отдала Вовке-Снегуру, сама же вернулась назад, врубила на диктофоне голос басенджи в исполнении Павлика и оставила телефон в пакете под елкой. В бинокль я увидела растерянную Лику за калиткой. Она шла на голос, а я все оттаскивала диктофон подальше. Через пять минут я сунула «кашляющий шерстью» аппарат Вовке и скрылась в снегах.

Остальное я узнала от Снегура уже дома.

— Это не Лика его грохнула, — тяжело осел он в прихожей.

— С чего ты взял?

— Она сама не своя. Умоляла меня свалить и затаиться. Ее подозревают, кто-то слил дружкам наши с ней фото. Дружки его ждут, что я сунусь или позвоню. Ловят на нее, как на живца. Рыжему кто-то вперед нее записи прислал, как мы с ней кувыркались. Тут уж про изнасилование не соврешь. Трясется, Рыжего обхаживает, доказывает, что это фотомонтаж, не то и ее в расход пустят.

— Кто-то следил за вами, — вздохнула я, оценив новые сведения, — значит, убийство Косого планировали давно. И запаслись компроматом на Лику.

Вовка пошел заливать горе гороховым супом, а мне позвонила Рахиль Назимовна из больницы.

— Ирод этот, охранник, «Скорую» вызвал. Не волнуйся, Оленька, полежу денек. Обследуюсь, — успокоила вторая свекровь, после