«Это что такое?..» – подумал я, направляясь в гостиную.

– Слушаю вас.

– Александр Андреевич, это я. Вы спите?

Вот это я обожаю: Кто «я»? Что «я»? Как будто Александр Андреевич – ходячий распознаватель голосов с ником «Google hrenov». И вопрос про сон, конечно, в два часа ночи в жилу. А если б я действительно спал?

Перед важной беседой, как и положено, я снял брюки и включил телевизор. На большом экране шел акт. И совершенно не балетный, хотя очень серьезный и глубокий. «Интересно, кто в семье смотрит эту чушню, пока меня нет дома? Неужели Джессика?» Йоркшириха хмуро отреагировала на инсинуацию, повернулась ко мне спиной и безапелляционно поджала хвост. Я откинулся на мягкую спинку дивана и ночным, слегка таинственным шепотом разбуженного гения ответил:

– Нет, что вы. Всего лишь два часа ночи, кто же спит в такое время? О чем вы? Я сижу в гостиной, на диване, без штанов, в шелковых трусах, но в туфлях, пиджаке и бабочке, и смотрю порнуху. Ответил? А вы, простите, кто?

В трубке поперхнулись от смеха.

– Да… С юмором у вас все в порядке. Это все знают. Я ваш знакомый по гольф-клубу. Виктор Николаевич. Витя. Помните? Я все понимаю, что разбудил. И перед супругой, которую тоже наверняка разбудил, лично извинюсь, с подарком… Прошу прощения еще раз. Мне очень нужно с вами увидеться. Срочно. Умоляю. Двойной тариф. Тройной. Четверной? Просто беда. Большая мужская беда. Не бросайте меня, прошу вас!

– Ну что вы. Есть такая профессия – людей защищать. Я весь внимание.

– Спасибо, спасибо вам. Господи! Воздастся вам за доброту вашу. Мне без вас – абзац, Александр Андреевич, и даже может быть полный пипец. Полный, насыщенный и, скорее всего, окончательный. Помогите. Ради всех святых!.. Или как это у вас, евреев, говорится: Моисеем, Богом прошу?

– Просите Михаилом Маратовичем, Борисом Абрамовичем или Романом Аркадьевичем… Больше поможет. Так в чем дело?

Виктор начал говорить.

История была курьезна, но довольно банальна.

Высокопоставленный чиновник несколько лет назад от страха или в виде предосторожности развелся, все переписав на жену. Все. Четыре элитные квартиры, дачу на Рублевке и в Кап-Ферра, машины, счета в банках Швейцарии, Австрии и Монако. И даже мотоцикл на букву «Х» (надо полагать, «Харлей») с маломерной шестидесятиметровой яхтой. Теперь, согласно подаваемой раз в год куда надо декларации, Виктор Николаевич получал столько, что любая нормальная женщина от него бы ушла в день зарплаты честного труженика. Преданные хозяину домашние тараканы, если б они были, пожили бы еще неделю, доедая крошки за женой и мышами. А потом тоже бы бросили бедолагу, перейдя вслед за супругой к соседу по Барвихе, оставив на память Витьку изначальную супружескую квартиру – двушку в черте оседлости для «поц-меньшинств», не берущих взятки.

Закончив перепись активов с нелегальной стороны на полулегальную, герой возглавил некий государственный антикоррупционный комитет и опять стал неплохо зарабатывать в борьбе за правое дело левыми методами.

В этой жизни все было прекрасно, как в «Шопениане» Большого театра: чисто, красиво и предсказуемо. Кроме одного компонента – жены Зины, на которую было все записано.

Супруга считала, что ее муж – самый красивый, умный, сексапильный альфа-самец, Бандерас для бедных в расцвете сил, и поэтому на него постоянно вешаются все женщины мира. От Карлы Бруни до уборщиц в министерстве. Она ревновала и могла из ревности убить.

Что правда, то правда, и друг-гольфист действительно пользовался большой популярностью у красивых девушек, особенно в саунах, командировках и на охоте. Тете Карле Бруни в этой когорте места не нашлось. Тут были дамы поинтересней и помоложе.

«Dans chaque malheur cherchez la femme…» «В каждом несчастье ищите женщину» – говорят французы, и они правы. Виктор Николаевич на приеме у зубного врача влюбился в ассистентку дантиста. Любовь – это очень светлое чувство, особенно когда оно в белом халате, с большими голубыми глазами и утяжеленным бюстом. Танюша очень мягко отсасывала Виктору Николаевичу на каждом приеме слюну изо рта специальным устройством во время лечения многочисленных чиновничьих кариесов и этим сразу заслужила расположение пациента. Борец с коррупцией был ранен в самое сердце. Таня взвалила на себя тело раненного в тяжелом любовном бою комбрига и понесла к себе домой на лечение по уже освоенному методу.

Сегодня вечером он приехал к своей ненаглядной, выпил чашечку чая с рюмочкой шартреза и прилег отдохнуть от государевых дел, не обратив внимания на маленького Эрота, наблюдавшего за влюбленными, очевидно, со шкафа и… заснул в объятиях гризетки с большими сиськами.

Влюбленные открыли глаза без пятнадцати два. На телефоне было шестьдесят четыре звонка, и нетрудно догадаться, кто звонил. Ударник капиталистического труда метался от бессилия из угла в угол, надевая штаны, а работница стоматологии сидела, не шевелясь, в преддверии кровавых разборок у любимого дома, плохо скрывая улыбку на лице от результатов лотереи жизни и удачно вытянутого в ней счастливого минета.

Всю эту захватывающую историю я слушал уже напротив коллеги-гольфиста, сидя в кафе «Пушкин» и поглощая вкуснейший шоколад. Несчастный чиновник пил то воду, то виски.

– А что я могу сделать для вас в три часа ночи? Утешить?

Телефон продолжал светиться и дребезжать.

– Вот какая мысль у меня мелькнула, Александр Андреевич. Я скажу жене, что был на допросе вместе с вами. Ну а вы поедете со мной домой, мы расскажем, как допрашивали, заверим, что все хорошо, но могут еще пару раз вызвать, без предупреждения… Ночью. И все такое. Вы вашим потрясающим голосом все обставите как надо. Кроме того, она – ваша фанатка: «Татлер», все дела. Пожалуйста! А то… Мало того, что останусь на улице, так она еще способна на все… Умоляю.

– Ну хорошо, тогда уже ответьте ей. – Я показал рукой на телефон. – Скажите, что зашли выпить со мной в «Пушкин», снять стресс, и что мы скоро будем.

– А почему в «Пушкин»?

– Потому что мы в «Пушкине».

– Да, действительно. Я как-то об этом не подумал.

Чиновник собрался с силами и вышел из зала позвонить. Разговор был недолгим.

– Вроде все нормально. Заедем вместе. Дальше будет ваша партия. Очень надеюсь на вас. Ведь вы сможете?

– Так. Давайте по порядку. Когда вы разговаривали с вашей женой последний раз?

– Только что.

«…Да откуда же такие кретины берутся?»

– А до этого?

– Около семи. Я выходил с работы. И сказал ей, что, наверное, ненадолго заеду к самому с отчетом.

– А зачем вам тогда я с этим идиотским допросом?

– А по радио всем сказали, что Он сегодня на Сахалине… И в новостях обязательно покажут. Помогите, пожалуйста…

– Ночные допросы запрещены. Ну, скажем, она не знает. А кто вам ближе для допроса: МВД или Следственный комитет? И о чем? Она у вас любопытная?