Он поднялся на ноги и тут же попер на меня, широко раскинув руки, будто бы в объятья меня хотел заключить.

Увернуться от него не составило труда.

Но вот с оружием у меня теперь беда…

Я выхватил из-за спины скрамасакс, зажал его в руке лезвием вниз.

Очередная нелепая попытка схватить меня, и я, поднырнув под руку, бросился вперед.

Молниеносный удар, и теперь на шее этого здоровенного урода огромная рана, словно бы второй рот.

Во! Не понравилось! Амбал тут же и думать обо мне забыл, схватившись за шею.

Вот тебе и конец!

Но не тут-то было: амбал заревел-захрипел, неожиданно дернулся ко мне и таки смог зацепить, схватить своей лапищей.

Он сжал мою руку с такой силой, что я не выдержал и заорал от боли. Я слышал, как трещат ломаемые им мои кости.

Свободной рукой я ухватился за рукоятку своего топора, продолжавшего торчать из конечности здоровяка.

Злость, отчаянье, боль утроили мои силы, я смог освободить оружие и тут же, без промедления, начал рубить руку врага, держащего меня.

Один удар, второй, третий.

Несмотря на брызжущую во все стороны кровь, было ощущение, что рубишь дерево, причем очень старое и очень крепкое.

Но какое бы оно ни было старое и прочное, я таки справился.

Сдернув с себя оторванную кисть, я отскочил в сторону, а амбал тем временем с эдаким недоумением на лице рассматривал свою окровавленную культю.

Ну, все! Сейчас или никогда!

Я рванул вперед, успел увернуться от кулака, летящего мне в лицо, и в следующее мгновение оказался уже за спиной противника.

Мой скрамасакс тут же вошел ему в шею на всю длину клинка.

Но…кроме бешеного рева амбала больше никакого эффекта не было — противник все еще был жив.

Я скрутил ногами его здоровую руку, распрямился, при этом держа руками шею урода, и потянул назад, заставляя всю тушу рухнуть на палубу.

Я удерживал его руку, пытался придушить урода, но с каждой секундой понимал все больше — силы меня уже оставляют, я слабею, а придушить его не могу.

Жилы на шее амбала вздулись как веревки, как канаты. Они были прямо-таки налиты железом, и все мои попытки не производили эффекта.

В отчаянье я отпустил хватку и запустил пальцы в рану на шее, принявшись растягивать ее, разрывать.

А вот это уже произвело должное действие — амбал забился, запаниковал.

Я даже отпустил его руку, моментально перевернулся и, упершись ногами в плечи, сомкнул руки под его подбородком, начал тянуть.

Секунда, две, три…

Тело амбала бьется подо мной, но он явно запаниковал — даже не допер, что может теперь схватить меня здоровой рукой.

Внезапно сопротивление исчезло, я завалился на спину, не понимая, что именно произошло.

Вдох-выдох…

Жив, и уже хорошо.

Секунда, другая…

Как же хорошо просто лежать, глядя в хмурое и серое утреннее небо, но нужно вставать!

Я вскочил на ноги и развернулся к оставшимся противникам, а они все замерли, с ужасом глядя на меня.

Даже Бродди, уже стоявший на коленях, готовый получить последний, смертельный удар, глядит на меня, широко распахнув глаза и открыв рот.

Я удивленно опустил глаза и, наконец, понял, на что они пялятся.

В моей руке бала голова амбала.

Я голыми руками умудрился ему ее оторвать…

Пару мгновений я смотрел на свой «трофей», а затем размахнулся и метнул его в одного из галнингов.

Те почему-то голову своего приятеля ловить не стали, отшатнулись, пропуская «снаряд» в сторону.

Я же неторопливо вытащил из шеи мертвого и обезглавленного здоровяка скрамасакс, выдернул из груди меч и не спеша, не торопясь, двинулся вперед, на оставшихся противников.

То ли галнинги оказались слабыми, то ли их деморализовала смерть амбала, которого, как понимаю, они считали несокрушимым воином, и теперь сражались, не особо веря в победу.

Как бы то ни было, а первого из них я убил легко и просто, первым же ударом.

Он дернулся было защититься, но слишком поздно.

Второй оказался более опытным — он отражал мои удары, пока еще один его приятель пытался зайти мне в спину.

Я сделал вид, что увлекся атакой, что не вижу этот подлый маневр, и когда тот тип попытался ударить, я резко развернулся и буквально наколол его на свой меч и скрамасакс, и тут же поднял над палубой.

Наколотый на мое оружие галнинг извивался как червяк и молил о пощаде, но никого щадить я не собирался.

Резко вытащив нож из его тела, коротко размахнувшись, я вогнал его в левую глазницу врага, и тот, рефлекторно дернувшись, обмяк.

Оставшийся в живых последний галнинг выставил впереди себя оба меча, которые держал в руках.

Он явно собирался дорого продать свою жизнь или вовсе намеревался забрать меня с собой, но…он совершенно забыл о Бродди.

Наверняка ведь считал его трупом, пока еще дышащим мертвецом, который не достоин внимания.

Очень даже зря.

Молот Бродди ударил по ногам галнинга, заставив того опрокинуться на спину. Второй удар молотом размозжил коленку на правой ноге, вызвав крик боли.

Новый замах, и молот опустился на левое плечо.

Галнинг орал, не переставая, но Бродди это не остановило.

Очередной замах, и молот обрушился на второе плечо.

Галнинг уже не орал, он просто выл от отчаянья.

— Мерзкая тварь! — выдохнул Бродди, поднимая молот и опуская его на грудь противника.

Изо рта галнинга вырвался фонтан черной крови, он булькал, шамкал губами, словно бы пытаясь что-то сказать.

А затем на его голову опустился молот, превратив ее в ничто, размазав по палубе корабля…

Глава 11 Блокада

— Отродье йотунов… — проворчал Бродди, не без труда подняв свой молот.

Труп с размозженной головой все еще дергался в предсмертных судорогах, но это был последний из врагов.

Драккар превратился в самый настоящий корабль-призрак — кроме нас двоих тут только трупы.

А какого, собственно, хрена?

Где остальные наши воины?

Ага…

Судя по всему, наш драккар, врезавшись во вражеский корабль, развернулся. Кто успел, тот последовал за мной, остальные банально не успели — драккары разошлись в разные стороны, а затем…

Пока мы тут сражались, прошло уже немало времени — утренний туман развеялся, будто его и не было, и теперь я мог видеть всю картину целиком.

Мы подошли слишком быстро к фьорду, на берегу которого стояло поселение, и в результате этого влетели в стоящие «на рейде» корабли противника.

Какого