А вон Бродди, махает своей то ли кувалдой, то ли молотом.

Как-то раньше я особо не воспринимал данное оружие как нечто эффективное, полезное. Здоровенный и тяжелый молот, как по мне, уступал топору или секире на длинной рукояти.

Но теперь я убедился, что в умелых руках и молот способен на многое.

Словно в замедлении я наблюдал, как тяжелое оружие опускается голову одного из противников. Я видел во всех деталях, как мнется шлем, как деформируется голова, а затем лопается, как тыква, разбрызгивая в разные стороны кровь, кости, мозги…

Новый взмах, и молот попадает прямо по пальцам, держащим топор. Изуродованные, изломанные пальцы моментально выпускают оружие, а топор улетает далеко за борт, падает в волны и уходит под воду.

Его бывший владелец, жалко скуля, уже баюкает изувеченную руку, пока удар молотом прямо в лицо не отправляет его к предкам.

Очередного противника Бродди убил ударом в грудь.

Молот врезается в грудь бедолаги, ломает и крушит кости в мелкую труху, превращает в желе внутренние органы. На палубу опускается бездыханное тело, помочь которому не в состоянии уже никто.

Вот только танец смерти в исполнении Бродди, вертящего своим молотом, как заправский жонглер, не продлился долго.

Несколько врагов вдруг словно озверели, и я, даже несмотря на свое состояние, заметил, насколько быстрыми, опасными они стали.

Один довольно легко смог увернуться от молота Бродди, поднырнув под него и вонзив ему в бок свой нож.

Мой соратник не орал, не визжал, а лишь зарычав, будто раненый зверь, попытался достать противника, но тот оказался слишком быстрым: успел отойти на безопасную дистанцию.

К Бродди же, воспользовавшись тем, что он отвлекся, с другой стороны уже подбирается еще один противник…

Нет, черт возьми, нет!

Фу-у-ух…

Бродди заметил его и попытался ткнуть рукоятью топора в лицо, но и этот сукин сын смог извернуться, избежать попадания.

Да что с ними не так?

И тут до меня дошло. Я настолько привык видеть в качестве противников сатов, что совершенно забыл: сейчас я сражаюсь с людьми конунга. И именно поэтому странная одежда, совершенно не свойственная северянам, не бросилась мне в глаза.

Убитый мной противник, как и те двое, что атаковали Бродди, как тот амбал, что сидел рядом с убитым товарищем, были одеты одновременно одинаково: звериные шкуры, всяческие украшения, сделанные из костей (причем как костей животных, так и человеческих). У тех, кто сейчас пытался добраться до Бродди, были шлемы из костей или, что правильнее, просто черепа животных. Вон, у того волчий череп, а у того то ли коровий, то ли какого-то похожего животного.

И теперь я знал, с кем мы столкнулись — галнинги.

Чертовы психи, безумцы. Они не являются берсерками, но все же их возможности близки. А все из-за чертова варева, которое они пьют. Галнинги черпают свои силы, скорость, реакцию из этого, иначе не назовешь, наркотика. Он медленно сводит их с ума, лишает рассудка. Однако галнинги добровольно идут на это.

Им никогда не стать берсерками, обычные воины презирают их, но галнингам плевать. Благодаря своему вареву они обладают нечеловеческой скоростью реакции или силой, обычные воины ни за что не выйдут против них один на один.

Более того, галнинг вполне может потягаться даже с полноценным берсерком, так что куда там Бродди…

Теперь понятно, почему он до сих пор жив: с ним просто играют, издеваются над ним.

Однако время для игр скоро закончится, и тогда…

Я не без труда заставил себя подняться. Тряхнул головой, пытаясь прийти в чувство, но получилось слабо.

М-да…здорово мне досталось. Чертов верзила хорошо меня швырнул. Надо благодарить богов, что вообще живой остался. Чуть сильнее бы приложился головой, и все…

Вот черт!

Пока я стоял, держась за борт рукой, и наблюдал за сражением, тот самый здоровяк оставил тело убитого товарища и поднялся на ноги.

На мгновение наши взгляды встретились.

— А-а-а-а! — заорал верзила и ломанулся ко мне.

Он несся, как бык, завидевший красную тряпку, и не было никаких сомнений в том, что случится, когда он до меня доберется.

Ну уж нет, дудки!

Я был чрезвычайно зол, плюс еще и отвращение берсерка к галнингам уже начало клокотать во мне, заставляя откуда-то из глубин подниматься прямо-таки звериную ярость.

Я и глазом не успел моргнуть, как волна ненависти захлестнула меня. Опаньки! Сам того не заметил, как включил «берсерка». Отлично, как раз вовремя.

Уйти с пути неповоротливого, ставшего таким медленным амбала, не составило труда.

Эта тупая туша, обвешанная ожерельями, составленными из человеческих пальцев и зубов, укутанная в шкуры, как-то умудрилась заметить мой маневр. Вот только ничего сделать не успела, не смогла — слишком большая была скорость, и слишком много весила сама туша. Инерция несла ее вперед, и ничего этому противопоставить она не могла.

Туша уже почти поравнялась со мной, когда попыталась затормозить, чтобы не врезаться бестолково в борт корабля.

Поздно, дружочек…

Мой меч ударил под левую коленку врага, и он лишь злобно засопел, тут же накренился, покосился.

Собственно, именно это мне и надо было — удар топором по голове заставил этого урода рухнуть на палубу.

Вот только мой топор так и не смог расколоть череп, даже убить я его не смог.

Да чего говорить — не похоже было, что хотя бы дезориентировать удалось — амбал тут же попытался подняться, но я отправил его ударом обуха назад на палубу.

Ты смотри! Даже так получив по лбу, он все еще пытается подняться!

Мои удары посыпались на него один за другим, но как бы я ни пытался, так и не смог расколоть ему череп. Да как так? Каменный у него он, что ли?

И тогда я воткнул меч ему в грудь.

Лезвие вошло в плоть по самую рукоятку, но амбал, казалось, этого даже не заметил — он все еще, отчаянно кряхтя, пытался подняться.

Я замахнулся топором и обрушил его на голову противника, в который уже раз.

Но этот чертов урод выставил руку, попытался защититься, и мой топор угодил в руку, в кисть. На сей раз топор явно нанес серьезный урон, как минимум сломал кость, ну или хотя бы заставил ее треснуть, но…

Враг лишь неистово рычал.

Он дернул своей ручищей, вырвав топор из моих рук.

Твою же…

Казалось, его нисколько не