Первое достоверное описание оспы встречается в китайских источниках, датированных IV веком н. э. В VI веке она поразила Японию, где погубила более 30 % населения. В X веке знаменитый персидский медик Абу Бакр Мухамад ибн Закария ар-Рази, которого в Европе знали как Разеса, оставил классическое описание этой болезни. Латинское название Variola появилось в V веке н. э.: епископ Маркус из Авицента, живший недалеко от Лозанны, этим словом обозначил болезнь с сильной лихорадкой и сыпью из гнойничков, которые в конце концов покрываются струпьями и отпадают.

В Новый Свет вирус завезли испанские колонизаторы, и он быстро сократил никогда не знавшее его местное население

К XVI–XVII векам оспа распространилась по миру: ею болели в Азии, Африке, Европе и даже Америке. В Новый Свет вирус завезли испанские колонизаторы, и вполне возможно, что он довольно быстро сократил никогда не знавшее его местное население. Потери среди коренных американцев оценить крайне сложно: по одним данным всего за полгода от оспы погибла половина населения Мексики, другие исследователи оценивают потери в размере 8,5 млн человек в течение 10 лет. Не было оспы лишь в Австралии, но до 1789 года.

Во время эпидемий оспы богатые люди заказывали услугу: им приносили высушенные корочки и частички гноя из папул больных, делали на коже надрез и вносили туда эту заразу. После этого человек заболевал в легкой форме. Это была вариоляция. И если натуральная оспа убивала от 30 до 70 % заболевших, то после вариоляции погибало всего 2 %.

Давно было замечено, что переболевшие оспой повторно ею не заболевали, поэтому появилась идея прививать болезнь с помощью вариоляций. Считается, что первые вариоляции появились в VIII веке н. э. в Индии и в X веке в Китае. Вполне возможно, что их практиковали северные славяне и скандинавы.

В Европе об оспенных прививках не знали вплоть до XVIII века. В Старый Свет вариоляции «привезла» жена английского посла леди Мэри Монтегю, которая узнала о них во время поездки в Турцию в 1716–1718 годах, и первой из европейцев привила своих детей.

Одним из первых известных случаев вариоляции коровьей оспой для предотвращения натуральной, был «опыт» британского фермера Бенджамина Джести. В 1774 году он привил своих детей и жену. Соседи были возмущены: у миссис Джести поднялась температура, у детей появились воспалённые участки, зато никто из них (в отличие от соседей) не заболел.

Императрица Екатерина II себе и сыну Павлу провела именно вариоляцию. В 1768 году ей было всего 39 лет. Ни смерть, ни уродливые шрамы в её планы не входили. Потеря сына и близких — тем более. Но главное — Екатерина была монархом не обычным, а просвещённым. И, действительно, умела, как она выразилась, «изучать предмет». К тому времени тревога при дворе почти дошла до отметки «паника»: в конце мая, накануне своей свадьбы, от оспы скончалась молодая графиня Шереметьева, жених которой был наставником юного цесаревича Павла. Во дворец привели больного натуральной оспой мальчика и внесли в ранки императрицы и наследника содержимое пузырьков с его кожи. На пятый день Екатерина почувствовала недомогание и сразу уединилась. Дальнейшая история её болезни скрупулёзно зафиксирована Димсдейлом: «Жар, озноб, жжение в горле, набухшие подчелюстные железы, появление первых оспин, которые лопаются, темнеют, исчезают. Полоскания смородиновым морсом. Глауберова соль от постоянной головной боли. Тревога. Отсутствие аппетита. Лёгкая пища. Обильное питье. Снова жар…» И наконец — долгожданное выздоровление, о котором торжественно сообщили народу 29 октября 1768 года. От оспы был привит и наследник престола. Болезнь он перенёс легко. Доктора императрица одарила по-царски: баронский титул, 500-фунтовая ежегодная пенсия (огромная сумма), звание лейб-медика и чин действительного статского советника. Он приехал в Россию ещё раз через 13 лет — чтобы привить теперь уже внуков императрицы.

Благодаря этому незаболевшая оспой Екатерина продолжила царстствовать, чего не скажешь о королеве Бургундской Аустригильде, которая, умирая от оспы, просила своего супруга казнить обоих врачей, или о французском короле Людовике XV, умершем от этой болезни в 59 лет в 1774 году. «Какое варварство, — заявила, узнав об этом, Екатерина, — наука уже позволяет лечить эту болезнь».

Эпидемии несмотря на прививки продолжались. Большую роль в этом сыграл человеческий фактор: как только заболеваемость оспой снизилась, люди стали реже прививаться. Количество заболевших и умерших зависело от уровня вакцинации. После одной прививки был недлительный иммунитет. Во время Франко-прусской войны 1870–1871 годов по Европе прокатилась еще одна (последняя) эпидемия оспы. В прусской армии, где солдат ревакцинировали каждые 7 лет, заболевших было 8463 человека, из них погибло 5,4 %. У непривитых французов заболеваемость зашкаливала: 125 000 заболевших и 18,7 % летальных исходов.

В начале XX века многим европейским государствам было не до оспы — войны и эпидемия холеры, а позже гриппа, затмили все остальные проблемы. Больных оспой часто даже не регистрировали.

Серьёзных успехов в борьбе с болезнью удалось добиться только в СССР, где вакцинация (оспопрививание) была обязательной с 1919 года. Советской России понадобилось всего 17 лет, чтобы покончить с оспой на своей территории.

В начале 1960-х встал вопрос о полной ликвидации болезни под эгидой ВОЗ. Программа стартовала в январе 1967 года. Стоило это безумных денег (180 млн долларов): в кампании было занято около 150 000 разных специалистов — медиков, лаборантов, пилотов и водителей, которые привили в общей сложности более полумиллиарда человек.

Последним прибежищем инфекции стала Эфиопия. 9 декабря 1979 года Глобальная комиссия пришла к выводу, что оспа исчезла с лица Земли.

После всеобщего ликования лаборатории всего мира, кроме российского «Вектора» и CD С, уничтожили хранящиеся у них образцы вирусов оспы. Тем не менее в 2014 году в исследовательском центре рядом с Вашингтоном было обнаружено шесть забытых кем-то пробирок с вирусами оспы. Естественно, их уничтожили, но кто знает, что хранится на пыльных стеллажах старых лабораторий.

Чума

За всю историю человечества известны три пандемии чумы. Первой из них была «Юстинианова чума» (названа в честь византийского правителя Юстиниана I), охватившая территорию всего цивилизованного мира того времени. Историки датируют её 541–580 годами н. э., хотя вспышки неведомой болезни преследовали человечество ещё на протяжении двух веков. По утверждению известного исследователя переносчиков инфекций, медицинского энтомолога Милана Даниэля, на пике заболеваемости в Константинополе ежедневно погибало до десяти тысяч человек. На основе современных исследований учёные сделали вывод, что половина европейцев умерла задолго до того, как чума покинула поредевшее и измученное население. Тогда погибло почти