быстро дружбу завела…

Однако же план-банан моей биологической матушки, ожидаемо, дал трещину. Две её «старшие сёстры по мужу» ещё больше стали гонять детей Валентины.

В итоге в один прекрасный момент, Валентина, которая почти всё время ходила по дворцу под действием мощного артефакта-иллюзиониста, изменяющего внешность, и изображала из себя кормилицу, скинула свою напускную личину. Не перед всеми. Но дала понять двум императрицам, что она всё ещё жива и готова до последнего защищать своих детей.

Однако же полностью своё инкогнито она так и не раскрыла. Так что подавляющее большинство людей считает, что третья императрица умерла в родах. Даже некоторые сыновья императора так считают, насколько я понимаю.

Я же до разговора с князем Волконским мучился от непонимания ситуации. Терзался вопросом — это мои дырявые воспоминания меня путают, и матушка в самом деле умерла во время родов? Или… Или что?

До чего ж безумная жизнь бурлила в императорском дворце. Капец, рассадник интриг!

Но не сейчас, да. В самом дворце сейчас никто не живёт на постоянной основе.

А из императриц в живых осталась лишь одна Арина. Елену я прикончил и даже констатировал её смерть, Ирина скоропостижно скончалась через несколько лет после смерти императора. А Валентина…

— Она исчезла, — грустно сказал князь Волконский, когда рассказывал мне эту историю. — Просто исчезла в один ужасный день. Но для общественности она уже была давно мертва, так что громких поисков никто не объявлял. Да и… вскоре после этого ваш батюшка, Его Величество объявил своё завещание и сгорел. Все были поглощены именно этим событием. Пытались понять, что делать дальше. Урвать себе кусок побольше во время смуты…

На этом моменте князь тяжело вздохнул и замолчал. Позже я спросил его: «А вдруг Валентина жива? Раз никто не видел её тело?»

На что князь ответил, что сердце подсказывает ему обратное. Даже инсценировав свою смерть во время рождения Глеба, она не покинула дворец и не оставила своих детей. Просто так сбежать? Это не в её духе.

И мне интуиция тоже подсказывает, что князь прав. Валентина была Воительницей. Она бы сражалась до конца. Сдалась бы лишь… в каком-то крайнем случае, выходящим из ряда вон.

«Оппа, мы нашли убежище местного главнюка. Вижу его. Прикинь, он тоже похож на мебель! Эдакий платяной шкаф с открытыми дверцами! А внутри у него три сердца бьются. Тьфу! Мерзость! Короче, мы быстро закончим, можешь собираться! Эй! Пока с тобой трещала, оппа, Лысый сорвался в бой и уже размотал три кровати. Всё пока! А то мне никого не останется!»

Просмеявшись, я поднялся на ноги и огляделся. На этом холме произошло последнее сражение в аномалии, в котором я принял участие. Дальше красивый пейзаж заканчивался, и начиналась огромная расселина. Единой земной поверхности после неё не было — лишь островки посреди бескрайней пропасти.

Я бы, конечно, мог на спине Фаи летать от одного островка к другому…

Но зачем? Звери без меня справятся намного быстрее и ловчее. Взвесив все за и против, я просто накачал обоих своей энергией и отправил разбираться с врагами.

Мы же спешим в конце концов. Нужно как можно быстрее разобраться с этой живой мебелью.

Мебелью… уже который раз в этой странной аномалии я вспоминаю мебельщика из Москвы. Ну того, который быканул на меня, но не вывез. В итоге, извинился и даже дал визитку.

Барон Икеев.

Интересно, сколько он заплатит за живую… хотя теперь уже мёртвую, но стопроцентно органическую, мебель?

Тяжело вздохнув, я оглядел поле боя. Я и так уже забил свой пространственный карман трофеями. Я ведь ещё сердца тут успел повырезать — чипсы же нужно из чего-то делать.

Но пожалуй, вот эта вот «тумбочка» в моё подпространство поместится.

Закинув «монстра-тумбочку» в невидимый карман, я направился к выходу из аномалии, таща волоком два «монстра-стула».

Дойдя до тумана, принялся рыться в своём подпространстве. Нашёл-таки маску и плащ. Облачился в них, ровно в тот момент, когда туман аномалии задрожал и мигом стал гораздо прозрачнее. Начал быстро исчезать.

«А мы всё! Ещё тут добра всякого по карманам рассовали!» — похвасталась Фая.

«Мои ж вы, умнички», — усмехнулся я, призывая двух зверей обратно в Сосредоточение.

И уже через пару секунд, я покинул аномалию.

В реальном мире меня встретили топоры и вилы. Плюс одно старенькое ружьё. Ну и местные крестьяне, обладатели этого «богатого» арсенала.

— Аномалия закрыта, расслабьте свои булки, — произнёс я.

«Оппа, ты ж во Франции!» — назидательно произнесла Фая.

«Так я ж по-французски сказал».

«Нужно говорить 'расслабьте свои круассаны», — как маленькому пояснила мне дракониха.

«Есть в этом выражении какой-то неправильный подтекст».

«Так мы ж во Франции. Здесь полно этих ваших 'неправильных».

Нашу увлекательную беседу прервал модный дед в алом шарфике, который дёрнул вилами и резко спросил:

— Кто ты?

На миг я задумался, а затем, бросив к ногам мужиков трупы «монстров-стульев» указал на свою маску:

— Я в маске Рыжей Обезьяны, на праздник к вам попасть мечтал. Когда б не… короче я в аномалию попал. А затем закрыл. Скоро она исчезнет. Вот вам две тушки, можете заныкать их сначала, чтобы спецслужбы не забрали. А потом продадите на органы. Хоть пару сантимов выиграете.

Мужики недоумевающе смотрели то на меня, то на трупы, пока самый молодой из них — совсем юноша, шагнув вперёд не выпалил:

— Продавать лучше за евро, а не за франки!

Я бы тут с ним поспорил. Как я читал, двадцать с лишним лет назад Европейские державы решили ввести наднациональную валюту, сохранив при этом в государства и валюту национальную. Но не прошло и десяти лет, как государства стали более ревностно хранить свою национальную валюту, оставив евро для некоторых внешнеэкономических сделок. Но почему-то всякая необразованная молодёжь до сих пор преклоняется перед евро. Как, например, те гопники, которые пытались развести нас с Лизой в своё время.

Дед с алым шарфом, видимо, был более подкованным в вопросах большой экономики — он одарил молодого гневным взглядом и сквозь зубы процедил:

— Спасибо нужно сказать, а не умничать, либерал несчастный.

А затем старый поклонился мне. Вслед за ним поклонились и остальные.

— Как нам называть тебя, странник в маске Рыжей Обезьяны? — спросил он, разогнув скрипучую спину.

На секунду я задумался, а затем поднял палец вверх и с достоинством произнёс:

— Зови меня Сунь Укун — Царь Обезьян, — на этих словах я растворился в мире. Изумлённые