Первый лёгкий шок он получил от включенного экрана ноутбука, от чёткости картинки и красоты дизайна. Он до этих пор наблюдал ноут только с обратной стороны и не догадывался, что внутри. Я дал ему немного времени всё хорошенько разглядеть. Ноутбуки не были тогда какой-то запредельной диковинкой, но они выглядели, как небольшой ядерный чемоданчик и весили, наверное, килограмм по пять. Похоже, мой Nuawei казался папе Теслой рядом с Запорожцем. Я ещё похвастался, что в экране нет камеры, поэтому он практически безрамочный, и показал, как производитель спрятал камеру в одну из кнопок клавиатуры, за что сразу получил пачку вопросов из серии «А зачем в экране камера вообще?».

Наконец настал заветный момент, я раскрыл PowerPoint в режиме демонстрации. Первым было фото с охоты, год 99-й или 2000-й, на фото мы втроём с папиным братом, все в камуфляже и с оружием. У меня в руках тот самый карабин «Сайга-410» с оптическим прицелом. Само собой, глаза у папы загорелись, пошло обсуждение: «А что, а когда, а кто?». Следующее фото было с моего 19-го дня рождения, до которого оставалось чуть более двух месяцев. С этим фото было всё ясно, кроме того, что папа такого никогда не видел — конечно, оно же ещё в этом времени не сделано, но меня зацепила одна важная деталь. На фото был мой одногруппник Глеб, при взгляде на которого я вспоминаю довольно длинную цепочку событий — через сутки после этого фото в Москве разразиться страшный ураган, повалит множество деревьев, конструкций, порвёт много ЛЭП[1], пострадают и даже погибнут люди. Фото было отсканировано, на самом фото даты не было, но я мог предположить, что это произошло в ближайшие выходные после 16 июня (моего дня рождения). Я рассказал этот факт папе, заодно припомнив деталь, что сам он в ночь урагана будет сильно переживать за какую-то конструкцию на крыше заводоуправления, чтобы она не упала и никого не пришибла. Он посмотрел на меня с таким удивлением и немым вопросом «А ты-то откуда знаешь?», что я даже повеселел. По-моему, он только сейчас по-настоящему начинает постигать мою предсказательную мощь. Я успокоил, что конструкция выдержит, даже не пошатнется, а сам он в тюрьму не сядет.

Следующим было фото, где мы с другом Борькой и вторым другом Серёгой (по прозвищу Маклауд) позируем на фоне Сочинского вокзала. Тоже фото 98 года из недалёкого будущего, что особого удивления не вызывает, я вкратце объясняю предысторию и переходим дальше.

Четвёртое фото поинтереснее. На нём Жириновский подписывает какой-то журнал в офисе СТС, я выглядываю из-за его плеча, в кадре ещё пара моих коллег. Дата съёмки 17 августа 2003. Сначала пошли шутки, как это я удачно себя зафотошопил, потом, после разъяснений событий на фото, посыпались сожаления, что нельзя фото показать деду, вот бы он порадовался сейчас, сколько бы вопросов задал.

Доходим до пятого слайда с видеозаписью, как папа в далёком сейчас 2018 играет в виртуальную реальность. Вот тут он, конечно, порядком удивляется и себя не узнаёт — мешают и возрастные изменения, и VR-шлем во всё лицо. Несколько раз пересматриваем этот короткий отрезок, я объясняю, что именно происходит, зачем это он так водит в воздухе руками с зажатыми в них какими-то чёрными штуками. Он показательно отказывается верить, что виртуальная реальность возможна.

Презентация была прервана зазвонившим телефоном. Папа отвлёкся, снова вернувшись к своей рабочей проблеме.

[1] Линия Электропередач

Кукла Серёжа, не плачь!

Пока шли телефонные переговоры, я успел проверить прогресс шифрования файлов — оставалось около 6 часов. Мне решительно не хотелось ничего делать, пока папа занят. Теперь мяч был на его стороне — он должен был позвонить и поспрашивать про квартиру, но сейчас ему было не до этого. Пока не решён квартирный вопрос, ни о чём другом мне не думалось.

По доносившимся обрывкам разговора было понятно, что проблема сохраняется — вагон стоял наполовину обесточенный. В итоге они договорились встретиться в цеху и совместно порешать. Я напросился пойти с ним, воочию посмотреть, что там случилось, а заодно и прихватить из машины телогрейку. Мы оделись, вышли из здания и прошли по территории около 800 метров, зашли в крупный цех, в который вели с улицы три железнодорожные ветки. Я не раз бывал в этих цехах, когда приезжал на практику. Папа водил меня показывать, какие вагоны они делают для первых лиц государства или по спецзаказам.

В цеху было привычно шумно и по-особому пахло поездами. Возле злополучного вагона толпилась и материлась кучка рабочих в спецовках, обступив виновников «торжества», сидевших на корточках и что-то разбирающих на полу. Я остался в стороне, пропуская вперёд папу. Через некоторое время, поговорив с прорабом, он поманил меня, и мы вошли в вагон.

Снаружи он выглядел вполне стандартно, а внутри был полностью перепроектирован и больше напоминал бизнес-джет. Был там рабочий кабинет, большая переговорная, несколько индивидуальных купе повышенной комфортности и большой отсек с сиденьями, наверное, для сопровождающих. В переговорной была разобрана часть потолка, стояли сварочные аппараты, валялись инструменты. Папа показал мне место предполагаемого короткого замыкания, но как устранить проблему, не перебирая половину вагона, было непонятно. Усугублялось всё тем, что завтра по плану прибывала делегация из мэрии для контроля статуса работ, поэтому времени было в обрез.

— А почему бы вам не кинуть пока времянку от щитка до места, куда там питание должно приходить?

— А какой смысл? Если до завтра не починим — нас тут всех разгонят к чёртовой матери.

— Ну, вот вы до завтра и почините.

— И что я скажу, что тут за провода такие по всему вагону тянутся грязные?

— А не надо по всему вагону, кинуть через окно и провести снаружи. Скажете, что тестируете электросеть, а так как в вагоне пока реальной начинки нет, то вы подключили тестовых потребителей на максимум мощности.

Папа задумался, взглядом прикинул маршрут аварийной магистрали.

— Нет, не получится, у нас же короткое замыкание в контуре где-то, пустим ток, и оно опять шандрахнет.

Я всегда восхищался папой-инженером, его знаниями, инженерной фантазией и смекалкой, умением мгновенно строить любые сложнейшие сечения, технической интуицией. Но когда дело касалось электрики — тут почему-то была какая-то невидимая стена, о которую все умения и навыки просто разбивались. Самые элементарные электросхемы он, конечно, мог начертить, прочитать и логически объяснить. Но когда в схеме появлялась вторая цепь, проходной выключатель или, что вообще кошмар, транзистор, то