Томас и Карл переглянулись. При этом Томас поправил указательным пальцем очки.

Ага, подумал я. Не знают про остальное. Только про антиграв. Уже хорошо, не так уж они всемогущи. Хватанули по верхам… Но про антиграв знают совершенно точно. Иначе, не стали бы рисковать. Узнали, тут же испугались чуть не до обморока и решили выкрасть автора. Радикально решить вопрос, так сказать. О чём это нам говорит? Об испуге и говорит. Тот же научно-технический отдел, который возглавляет Умник, он же Карл Даккет, сел, прикинул перспективы, составил докладную записку и положил на стол начальству. Начальство прочитало и покрылось холодным потом. И я его понимаю. Случись война, и страна, у которой есть антиграв, разделает страну, у которой антиграва нет, как бог черепаху. При прочих равных. Да и без войны разделает, чисто экономически. Одно резкое удешевление электроэнергии и всего промышленного производства чего стоит. А продовольствие? Накрой антигравитационным куполом пшеничное поле, только засеянное, и поставь хотя бы на трёхкратное уменьшение силы тяжести. Сколько соберёшь на выходе? Я не агроном, но, думаю, двукратно по сравнению с нынешними средними значениями. То бишь, сорок центнеров с гектара, как минимум. А на самом деле гораздо больше. И это без всяких дополнительных удобрений, и только пшеница. Вот и обосрались от ужаса. О чём это ещё нам говорит? Скорее всего они не знают, что изобретение лежит «под сукном». Думают, небось, что уже готова техническая документация, созданная в строжайшей секретности; где-нибудь в сибирской тайге построен завод, который пропустили их спутники; и вот-вот начнётся массовое производство антигравов. Для начала ими оснастят танки, самолёты и баллистические ракеты, что увеличит мощь советской армии в разы, а потом русские вплотную примутся за промышленность, сельское хозяйство и освоение космоса. И вот тогда-то останется только поднять лапки кверху, признав своё поражение. Потому что тот, кто контролирует космос, контролирует и всё, что находится на земле. Это, как говорится, ясно даже и ежу. Мне сверху видно всё, ты так и знай, как поётся в старой хорошей советской песне.

— Гравитационный генератор, — сказал, наконец, заветное слово Карл. — Или антиграв, как ты его называешь. Прибор, нейтрализующий гравитационное поле.

В английском языке нет специального обращения на «вы», как в русском или французском. Но по интонации я понял, что Умник-Радиолюбитель обращается ко мне именно на «ты». В отличие от Полковника-Грека. Интересно. Игра в «доброго» и «злого» следователя? Ладно, неважно, всё равно вам, ребятки, меня не переиграть.

— А! — воскликнул я. — Антиграв! Так бы сразу и сказали. И вообще, стоило ради этого огород городить?

— Огород городить? — Майкл умоляюще посмотрел на меня.

— Это идиома, — пояснил я. — Означает «прилагать много ненужных усилий». Учи русский, Майкл, а то останешься без работы. Таких не берут в космонавты. Шутка.

— Так мы договорились? — удивлённо приподнял брови Томас.

— Конечно, — сказал я. — Попросили бы нормально, я бы согласился. Равновесие, действительно, великая вещь, сам так думаю. И знаете, что ещё… Я тут посидел у вас, подумал, остыл слегка и понял, что даже вам благодарен.

— Вот как? — теперь удивился Умник-Радиолюбитель.

— Конечно. У нас же из Союза хрен выедешь, вы в курсе. Железный занавес и всё такое. А я всегда мечтал путешествовать. И в вашей стране тоже мечтал побывать. Вот мечта и сбылась. Вы же покажете мне страну, правда?

— Конечно, — улыбнулся Томас. — Статую Свободы, Великий Каньон, мост Золотые Ворота в Сан-Франциско. Всё, что захотите.

— Захочу, — сказал я. — Обязательно захочу.

— Можете даже остаться насовсем, — сделал щедрое предложение Томас. — Думаю, с получением гражданства проблем не возникнет.

— Я подумаю, — пообещал я. — Хотя это вряд ли. Предателей никто не любит, не мне вам рассказывать. Как союзникам в борьбе с фашизмом.

— Что ж, похвально, — одобрил Томас. — Но что-то вы же хотите за сотрудничество с нами?

— Наверняка хочу. Но точно пока не решил.

— Деньги?

— Чтобы пользоваться вашими деньгами, нужно жить у вас, а я этого не хочу. О, знаю. Только скажите сначала, как вы собираетесь меня возвращать домой?

— Хм. Будет идеально, если вы подпишете бумагу, что согласились с нами сотрудничать добровольно.

— Два завода, — сказал я.

— Что?

— Нет, передумал. Три завода. Вы построите нам за свои деньги три завода с нуля. Станкостроительный, радиоэлектроники и машиностроительный. Это моя цена за антиграв. Детали по заводам уточним позже.

Томас и Карл засмеялись — искренне, от души.

Я даже не улыбнулся. Сидел, покачивал ногой, разглядывал их спокойно и прикидывал, в какой момент лучше уйти. Прямо сейчас? А что, хороший момент. Камер здесь нет. Охраны тоже. Секретарша в «предбаннике»? Отдохнёт вместе с ними. Думаю, полчаса-сорок минут мне хватит, чтобы выбраться с территории Лэнгли. А там — ищи ветра в поле.

Фактор неожиданности срабатывает всегда.

Полковник и Умник ещё смеялись (Томас даже очки снял, вытирая слёзы), когда я перешёл в орно и начал двигаться. Трое в кабинете замерли, словно под воздействием какого-то магического заклинания. На самом деле мы теперь существовали как бы в разных мирах. Мой был быстрее. Намного быстрее.

Я знал, как это выглядит со стороны. Только что на стуле перед ними сидел советский подросток по имени Серёжа, и вдруг исчез. Кажется, мелькнула какая-то размытая тень, но это не точно. Больше всех, как и следовало ожидать, растерялся переводчик Майкл. Я сразу понял, что он тот ещё тормоз. Самый молодой, а стоит посреди кабинета, раскрыв рот и вообще не шевелится. Нет, таким точно в ЦРУ делать нечего, реакция на нуле. А вот Полковник хорош, — уже тянется к тревожной кнопке под столом. Врёшь, дорогуша, не успеешь.

Три удара по нервным точкам, и заместитель директора Центрального разведывательного управления США Томас Карамессинес обмяк в кресле. Час примерно будет в отрубе, этого более чем достаточно.

Теперь вы, господин заместитель по науке и технике. Умник, который считает себя умником. Н-на.

Три удара, и Карл Даккет отправляется в отруб вслед за коллегой.

Извини, Майкл, и ты отдохни.

Укладываю переводчика на пол. Обыскиваю всех троих, забирая наличку из бумажников. Самым богатым оказывается Даккет — от него ко мне в карман переходят