Шрифт:
Закладка:
– Здравствуйте,– первым нашелся с банальнейшей репликой я.
Старушка в стандартной для здешних мест, но очень уж обтрепанной одежке, молчала.
– Меня зовут Андрей. Это Павел, Алиса и...,– я немного замялся. Ну, не обидится на меня индо-пакистанец же всерьез, даже если расслышит, если я его представлю другим именем,– и Али.
В глазах бабушки колыхнулась тоска. И страх.
– Вы нас не бойтесь. Мы нормальные, мирные люди.
Губы ее пришли в движение, будто силясь ответить. Но слов мы так и не услышали.
– Не волнуйтесь,– подключился к попытке наладить контакт Паша,– если вы не хотите с нами разговаривать, мы уйдем. Переночуем на вашей контрольной точке и завтра с рассветом отправимся дальше!
По дряблой морщинистой коже скатилась слеза.
Алиса решительно направилась к старушке. Подойдя, обняла ее за плечи, прижав, как ребенка. Через несколько минут Алисе удалось успокоить бабушку, убедив, что вреда никакого мы ей не причиним.
– Никакая это не КТ!– проронил Паша задумчиво, сдвигая хамелеоны на кончик носа.– Как же вы здесь живете, бабушка? Чем питаетесь?
Старушка сощурилась подслеповато.
– Совсем я глазами скорбная стала, милок. А живу чем? Так грибы... ягоды. Корешки еще.
– И все?– изумилась Алиса.
– Иной раз до заимки дойду, заночую там.. С утра хозяин леса меня и накормит. И с собой еще захвачу. Мне ведь много не надо.
– А заимка далеко?
– Часа три хода.
– До ночи не успеваем,– проронил Паша,– а почему совсем туда не переселитесь?
– Куда? На заимку-то?
– Ну да.
– Лихие люди там, случаются бродят... Да и не лихие... В поселок к себе зовут. Чуть не силой тащат.
– Так может то и неплохо?– встрепенулась девушка.– В поселке с людьми будете. Крыша над головой, соседи.
– Соседи разные бывают.
– В поселке злые люди живут?
– Они не злые. Но всякому своя рубашка ближе к телу. Собирают гонцы народ в поселок. А как приходит час расплаты, так и...
– Что?– я только воспрял духом при новости о близком поселении и вдруг...,– ну не людоеды же там?
Старушка зашлась в беззвучном смехе.
– Скажете тоже. Людоеды...
– А что же с ними не так? – продолжал допытываться я.
– Да все с ними так,– отозвалась женщина. Впервые ее взгляд прояснился полностью,– только боюсь я их. Не их самих. Порядков поселковых.
– Правил?
– Может и правил. Часа расплаты страшусь.
– Ничего не понимаю. Что за час расплаты? Типа страшного суда?
– Не... Суд страшный в книжках да у батюшках в церквах... Тут ни священников, ни храмов... Тут сам лес... батюшка...
– И чем грозит этот час?
– Чем-чем? Погибелью, ясно чем.
– Казнью? Но... за что? И откуда вы узнали об этом?
– Не... не казнью. Сгину я там просто. Был человек- нет человека. Была Алевтина– и нет Алевтины! А сказал... Сказал известно кто... Он.
– Кто– он?
– Батюшка лес.
Я взглянул в лицо Алевтины и все понял,– глаза ее вновь подернулись дымкой, морщинки разгладились, выдавая расслабление лицевых мышц.
– Вы голос его слышите?
– И голос. И видения он посылает. Особливо через грибы.
Я покосился на пламенеющие шляпки подосиновиков в каске.
– Как это, через грибы?
– Да так. Иной раз съешь... А иной раз просто грибницу найдешь, ухом к земле припадешь...
Краем глаза я заметил оставленные для просушки грибы под застрехой, нанизанные на воткнутые в щели веточки. Сразу определил, что благородные белые мирно соседствуют с вызывающе рдеющими мухоморами.
Читал где-то, что шаманы и друиды использовали настой из пятнистых красноголовиков, чтобы входить в транс. И отправляться к границам миров. Не исключено, что там, на границах, лес оказывался как никогда красноречив и словоохотлив.
– Ясно,– прошептал Паша,– похоже у бабки реально крыша поехала. И неудивительно. В грибах то ли мескалин, то ли мусцидол содержится. На мозги здорово влияет. И из организма не выводится. Совсем. Только накапливается.
– А про нас грибы ничего не говорили?– с сомнением поинтересовалась Алиса.
– Про вас нет.
Павел пожал плечами, будто говоря «ну почему я не удивлен?»
– А вот про тех, кто за вами идет...
– И кто же?– снисходительное благодушие Паши как ветром сдуло.
– Трое... Нет, четверо... Двое темных, совсем темных. Третьего не разобрать. Много всего намешано. Женщина. Она женщина. С ней еще, кажется... Нет, не вижу четвертого. Как проблеск. То мелькнет, то пропадет. Блик на воде. Блеклый белый блик. Белый зверь.
– Белый зверь? Волк? Это их четвертый?– вскинулся, как охотничья собака, лидер.
– Нет. Зверь часть леса. Его вижу ясно.
И что она может видеть? С закрытыми глазами, а? Никогда не доверял разным шарлатанам-предсказателям. Инна вот неизменно к прогнозам астрологов прислушивалась.
– Поймали. Схватили зверя!
– Те четверо? Но... как??
– Хитрость. Женщина. Приманка. Западня,– старушка, не открывая глаз вдруг изобразила дряблым запястьем бросок. Нет, камень так не кидают. Так метают нож!
– Прибили. За лапы. К колоде. Наискосок.
Я, следуя магии повествования вдруг живо представил матерого полярного волчару, распятого, с вогнанными сквозь лапы глубоко в дерево метательными клинками Кожи.
– Аааа!– закричала вдруг Алевтина, падая на траву.
– Что с вами? Больно?
– Ногу... Ногу переломил... огненным веслом...
Старушка забилась в коротком припадке и затихла.
Алиса в панике отшатнулась.
– Она что? Умерла?
Я склонился, прикладывая пальцы к сонной артерии.
– Нет. Алис, это приступ. Наподобие эпилепсии.
Я подхватил на руки тело, оказавшееся почти невесомым. Али приоткрыл дверь хибары.
Пришлось согнуться в три погибели, чтобы протиснуться внутрь.
– У нее видимо, профессиональное это,– услышал из-за спины голос Павла,– Алевтина наша– пифия!
Глава 14. Музыкальная пауза
Глава 14. Музыкальная пауза
Ночевка мало чем отличалась от обычной. Топчан, на котором мы со всей осторожностью разместили Алевтину, в избушке без курьих ножек оказался один. Успели подрубить немного лапника с пары елей, растущих неподалеку и, как могли, застелили земляной пол. Отбой застал нас за работой.
