Ну что ж, все покорно встают и начинают движение в сторону Белого дома.

7

Утро выдалось нервное и суматошное. Аркадий обзвонил всех знакомых владельцев катеров, чисто теоретически способных преодолеть Анзерскую салму, и в одиннадцатом часу наконец уговорил одного из них совершить этот подвиг за скромное вознаграждение. На просьбу Норы включить ее в состав экспедиции он кратко ответил «нет», потом взглянул ей в лицо и так же кратко произнес «да». Немного подумал и добавил: «Будь добра, позвони этому человеку, Александру Аверкиеву, и спроси, согласен ли он присоединиться к нам. Если да, пусть приезжает на ферму. Пора нам познакомиться и обсудить положение дел».

Она отходит в сторонку и, присев на перила ограждения, активирует номер Александра. С противоположного угла террасы за ней мрачно наблюдает Герман, но ей плевать на его неодобрение, главное, она добилась своего. И знала, что он не станет возражать. Не посмеет. Минувшей ночью он лишил себя права возражать.

В ожидании ответа абонента Нора разглядывает розовые цветки растущего прямо возле перил шиповника, над которыми с деловитым жужжанием снуют пчелы. Небо опять чистое и ясное, что вселяет надежду на отсутствие сильного волнения в проливе.

Накануне вечером, чуть только Герман и Аркадий выдвинули клыки и принялись рычать друг на друга, как пара оборотней, она широко зевнула и, выразив уверенность в том, что дальше они прекрасно обойдутся без нее, направилась к двери. Девушке, находящейся в лазарете в состоянии стресса, близкое присутствие взрослой уравновешенной женщины могло принести больше пользы, чем двум мужчинам, погрязшим не то во взаимной ненависти, не то во взаимной любви.

Заглянув в палату, Нора с минуту прислушивалась к ровному дыханию Мышки и в конце концов решила, что она спит. Быстренько ополоснулась под душем и тоже нырнула под одеяло. Дверь она оставила приоткрытой, чтобы услышать, если Мышка вдруг заплачет или закричит во сне. Стояла былинная тишина, только со стороны ельника время от времени доносилось уханье сов. Нора собиралась дождаться Германа, чтобы выяснить, чем закончилось их совещание с Аркадием, но коньяк победил, и она задремала.

Разбудили ее странные звуки. Спросонок она не сразу сообразила что происходит и даже слегка струхнула. Герман до сих пор не вернулся… Так что за дела? В лазарет проникли злоумышленники?

Стараясь производить как можно меньше шума, Нора выбралась из постели, накинула халат, сунула ноги в теннисные тапочки с примятыми задниками и выглянула в коридор. Никого. Она переступила порог и сделала несколько шагов по направлению к палате Мышки. Звуки определенно доносились оттуда.

Прерывистые вздохи… стоны, всхлипы… еще как будто шлепки.

Легонько толкнув дверь, она расширила щель между полотном и косяком, так что стала видна кровать. Кровать и два тела на ней. Два совершенно обнаженных тела.

На несколько секунд Нора перестала дышать. Просто забыла, как это делается. Два тела, да… она знала, как это бывает… знала… вспомнила, глядя на них.

Одно из тел принадлежало Мышке, другое — Герману. Мышка лежала на спине, подняв согнутые в коленях, широко разведенные ноги, а Герман атаковал ее сверху, неукротимо и мощно, как всегда любил.

Молодой мужчина, неотразимый в своем стремлении овладеть, подчинить. Доминантный.

О боги…

Нора понимала, что нужно уйти, но не могла себя заставить. Зрелище было поистине завораживающее. Герман действовал как насильник, но насильник великолепный, и грань между реальностью и фантазией стиралась у нее на глазах. Она легко могла представить чувства девушки — раскрытой, распятой, взорванной изнутри…

Распятой, да. Захваченной. Покоренной.

И это иррациональное желание, сладостное и унизительное, желание раскрыться еще больше, отдаться ему целиком. Позволить войти еще глубже, оставить внутри, в самой сокровенной глубине, кровавые отметины, знаки своей власти.

Он доводит ее до пика наслаждения, невыносимого и ужасного, точно маленькая смерть. Ее влажные бедра рефлекторно сжимают его бока, ногти бороздят спину. Нора слышит стон Германа, такой знакомый, что в это невозможно поверить. Мышка царапает его до крови. С гортанным смешком он выходит из нее и тут же вновь погружается, глубоко и страстно. Тело ее устремляется ему навстречу. Сознание, возможно, и протестует, но что толку. Оргазм так силен, что сопротивление бесполезно. Герман выжимает из себя и партнерши все — до последней капли. Мышцы его напряжены, кожа блестит от пота, как у греческого гладиатора.

Он это умеет, да. Забить во все места, грязно и сладко. Так, чтобы на следующий день ты сама приползла и попросила еще…

Спустя сорок минут он вошел в палату, где ежедневно занимался сексом с ней, а не с двадцатитрехлетней девчонкой, повесил рубашку на спину стула. Нора молча смотрела на него, сидя на краю кровати. Дыхание его было тяжелым, как после бега, влажные черные волосы зачесаны назад.

— Что скажешь? — шепотом спросила она, не двигаясь с места.

Действительно, что он мог сказать? Мышка пережила тяжелый стресс… ей было это нужно… вливание силы, ощущение единства с мужчиной, другом и любовником.

Но Герман сказал, глядя ей в глаза:

— Ничего.

— Вот как? — промолвила она, отвечая ему пристальным взглядом.

— Я не собираюсь оправдываться.

Очень медленно Нора встала с кровати. Подошла вплотную. И почти без размаха, резко и сильно ударила его по щеке.

Он моргнул, но не отшатнулся и не попятился.

— Еще? — шепотом спросила Нора.

Губы его изогнулись в едва заметной улыбке.

Вспыхнув, Нора сделала полшага назад и уже из этой позиции принялась с наслаждением отвешивать ему одну пощечину за другой. Ей хотелось, чтобы он вскрикнул или хотя бы поморщился, чтобы запротестовал, попытался ее остановить, но он принимал удары с каменным лицом, и только когда она остановилась сама, перевел дыхание и осторожно ощупал лицо кончиками пальцев.

Теперь она чувствовала себя круглой дурой и совершенно не представляла как себя вести.

— Ну, — сказал Герман, — это было впечатляюще.

— Смеешься?

— Нет.

Нора подозрительно смотрела ему в лицо, но он был невозмутим. На выпуклых точеных скулах горели красные пятна.

— Что же нам теперь делать?

— А чего ты хочешь? — задал он встречный вопрос.

— Хочу быть с тобой.

— Ну и я хочу того же.

Они немного постояли молча.

— Давай спать, — предложил Герман.

Нора кивнула. Он обнял ее, она не возражала, но когда его губы потянулись к ее губам, отвернулась, уклонившись от поцелуя.

Наконец Александр отвечает на звонок. Нора передает ему приглашение доктора Шадрина, и он, немного подумав, говорит, что не против подъехать к двум часам дня.

— Что у нас сегодня на