Шрифт:
Закладка:
Маджента потрясала своими масштабами. Этот гигантский город, самый большой из всех, что я видел в этой жизни, был далеко не красив, совсем не разнообразен, не мог впечатлить архитектурными шедеврами, но он, этот серый каменный спрут, подавлял размерами и разметкой. Геометрически правильно проложенные улицы, массивы серого строительного камня, минимум декоративных элементов, максимум утилитарного удобства. Те трамваи, что я видел в Корнфлогге, ходили и здесь, их было на порядки больше. Полностью автоматизированная система транспорта орков и грузов не останавливалась ни на секунду, превращенная местными умами в некий чудовищный конвейер, расползшийся по всему городу.
Пару раз, бегая по городу, я был свидетелем поломки этих чудо-тележек. Остановившись вне графика, мини-трамвай тут же издавал несколько пронзительных взвизгов, перемещаемые им пассажиры срочно покидали транспортное средство, а затем этот вагон… разваливался вдоль на две части. Следующий за ним трамвай просто раздвигал останки неудачливого собрата и следовал дальше. Я даже посвятил некоторое время поискам, желая увидеть, как будет разваливаться заполненный грузовой вагон, внезапно вставший на путях, но, к сожалению, этого зрелища так и не увидел.
Орки. Зелень орков и серость города. Трудящиеся орки. Бегающие по делам орки. Натуральные человекоподобные муравьи. Сосредоточенные лица, устремленные в себя взгляды. Поначалу я даже не понимал, как вот этот социум смог воздвигнуть такую цивилизацию, а затем, после нескольких заданий в районах высших учебных заведений, увидел совершенно другую картину. Истинное лицо Барджайи.
Здесь были те же здоровые, хорошо развитые и упитанные орки, но с живым взглядом. Они бегали по стадионам, грызли гранит наук, упорно и упорото штурмовали библиотеки, но при этом живо общались, проявляли куда больше эмоций, спорили друг с другом и даже ходили в бары! Последних, правда, было немного. Интеллектуальная элита страны хоть и вкалывала, но при этом имела возможность какой-никакой разрядки. Это же касалось и военных колледжей, которых в Мадженте было едва ли не больше, чем образовательных, впрочем, тут я ничего не мог сказать уверенно, подозревая, что эти училища как минимум офицерские.
Были здесь и рестораны. Игральные дома, бордели, ростовщики. Наркоторговцы, способные предложить кроме симценза широкий ассортимент иных веществ. Настоящая цивилизация, спрятанная барджайцами на минус первом уровне их замечательного города… или скорее то, что эту «цивилизацию» обрамляет. К своему удивлению, я узнал, что Маджента известна по всему миру весьма специфическим и крайне популярным подпольем, занимающим огромные площади под городом. Дерьмо, моча и прочие производные правоверных орков текли куда глубже. Выше, между серым муравейником столицы конфедерации и его говностоками, текла кровь. Много крови.
Маджента, мировая столица гладиаторских боев. Здесь умирали, здесь убивали, сюда свозили бойцов и пестовали новых на месте. Под мерно стучащими колесами трамвайчиков шла бесконечная резня. Без всяких преувеличений, мать их зеленую! Сюда, под Мадженту, съезжались «мертвецы», здесь, на подземных стадионах, проходили кровавую закалку солдаты и офицеры, выбирали себе вид казни преступники, заключались ставки на миллионы. Свыше восьмидесяти процентов гостей столицы прибывали в неё для того, чтобы всласть насладиться вечным кровавым угаром смертельных боев.
Еще процентов десять, относящиеся к обеспеченным и просвещенным разумным, приезжали ради волшебных трав, выращенных местными на Полях Смерти — особом закрытом регионе близ столицы, куда свозились трупы бойцов с Мадженты. Именно на такой подкормке и росли уникальные эндемики, приносящие Вечному Тирану и конфедерации огромные доходы. Не они сами, разумеется, а производимая из них фармакология узкого, но крайне эффективного и дико востребованного спектра. Прагматичность и безжалостность орков поражала.
Арены Мадженты вызывали у меня острый интерес. Впервые за долгое время, Система Бога-из-Машины порадовала меня приобретением новой пассивной особенности — «Эксперта по проникновению». Это не только слегка расширило мои сенсорные чувства, позволяя ощущать живых существ в закрытых помещениях на определенном расстоянии даже сквозь стены, но и напомнило, что я молодой развивающийся монстр. Только вместо того, чтобы развиваться, оттачивая свои навыки и Квадры, я занимаюсь разной фигней. Арены в этом плане могли помочь, представляя из себя практически бесконечный ресурс для боевой практики… если бы я не был Должником или, по легенде, его потомком. Первые на Арены не допускаются, а вторым никто не позволит рисковать своей жизнью. Яйца кида, выплатившего свой Долг, или его прямых потомков, считаются национальным достоянием той нации, которая за эти яйца сумела схватиться. Хорошо, что мои местным националистам не нужны. Барджайя для орков и всё такое.
Как минимум, я нахватался на Аренах достаточно вдохновения, чтобы спустя несколько дней прочитать своим «ученикам» небольшую лекцию перед началом настоящего обучения.
— Сперва вы должны понять и крепко усвоить одну вещь. Насилие красивым не бывает. Запомните это, зазубрите, сделайте для себя законом номер один. Кровь, грязь, выползающее из кишок дерьмо, судороги, спазмы, хрипы, мольбы и проклятия — всё это является неотъемлемой частью насильственной смерти. Если вы стоите перед врагом, которого необходимо убить, будьте готовы к тому, что я описал. Нет такой волшебной вещи как красивые удары, точные попадания, героическая смерть и прочая бульварщина, что я видел в книжках, которые ты читаешь, Стелла. Грязь, кровь, говно — вот что значит насилие. Сцепляясь с кем-то в схватке, вы должны быть тем, кто сможет потом уйти, уковылять, уползти, оставляя неудачника валяться, испуская свой последний вздох.
— Это про ножи и мечи, — тут же прогудел старший из сыновей местного босса, черноволосый, заросший и слегка полноватый Хладр, отличавшийся от младшего брата каким-никаким опытом и парочкой шрамов. — Но огнестрел? Ты же будешь учить нас стрелять, Виктор?
— Буду, — легко соглашался я, — Но в случае с ружьями и пистолетами мало что меняется. Да, вы проделываете в чужом мясе дырку, желательно до того, как оно проделает дырку в вашем. В идеале нужно несколько дырок, так как любое разумное существо является той еще живучей сволочью. Живучей — потому что большинство повреждений, что вы можете нанести своим выстрелом, проявят себя не сразу, дав несколько секунд противнику на эффективное противодействие, а сволочью — потому что, даже умирая, любой нормальный тип попытается прихватить вас с собой. Какой вывод из этого можно сделать, детишки?
— Нужно быть решительным в бою на холодном оружии и осторожным в перестрелке? — рассудительно спросил младший сын, Квидр Харам. В отличие от своего старшего брата, просто исполняющего мои рекомендации, он пытался анализировать те мучения, которым я их подвергаю, заставляя тяжело заниматься, что вызывало определенную симпатию. Но выводы… всё равно были слишком незрелыми.
