И ринулась по склону вниз, к неподвижному соколу и склонившейся над ним фее, чьи льняные волосы струились по воздуху безо всякого ветра.

Июлия подняла голову, и глаза ее сверкнули серебром. А Ровена, не добежав до них нескольких шагов, вдруг со стоном рухнула в траву.

— Тронешь нас хоть пальцем, и я тебя прокляну.

Осторожно приблизились еще двое — совсем молоденькая целительница с длинной русой косой и худощавая женщина с темными короткими волосами, в которых сверкали стальные ниточки седины.

— Хельга, она меня ударила, — залепетала Ровена, отползая в сторону. — Она меня ударила!

— Ровена, у тебя куриная слепота раньше срока развилась? — процедила худощавая, заправляя прядь волос за ухо. — Так ты глаза протри и глянь получше. Уна, неужели ты тоже ничего не замечаешь?

— Гелиос… светится, — ахнула молоденькая целительница, прикрыв рот рукой. — Как те знатные госпожи, что присыпают волосы и декольте перед балом бриллиантовой пудрой!

— То-то и оно, — хмыкнула Хельга. — Фея ничего не тянет, а наоборот, вливает в него собственную силу. Но Гелиос отравлен ядом ищейки, я на расстоянии чувствую этот мерзкий запах. Увы, мы опоздали. В нем совсем не осталось жизнеогня.

Она взглянула на Июлию и расстроенно покачала головой.

— Несчастная девочка, нежное сердечко. Сочувствую твоему горю. Но надо прекратить, слышишь? Все, ему уже не помочь, он не дышит. Ты сама сейчас выгоришь дотла. Перестань.

Целительница подошла к фее и ласково погладила ее по плечу, но та лишь дернулась в сторону.

— Нет.

— Послушай, лапушка, я понимаю, как это больно, когда твой возлюбленный…

— Он. Мой. Друг, — с яростью выдохнула Июлия. — И я не дам ему умереть.

Кусты за ее спиной шевельнулись, и на тропу выпрыгнула Бестия, вымазанная в глине по самую макушку.

— Этот крохотный зверек шел за нами большую часть пути, — ахнула Уна. — Но зачем?

Бестия одарила ее в ответ взглядом, полным снисходительного презрения, и прыгнула Гелиосу на живот. Здесь она согнулась едва ли не пополам и начала с усилием месить всеми четырьмя лапками ткань футболки. Процесс сопровождался громким мурлыканьем.

Июлия всхлипнула и протянула руку, чтобы погладить кошечку. Та в ответ ласково боднулась головенкой в ладонь и продолжила работу.

Томительно тянулись минуты. Июлия сидела неподвижно, как окаменевшая. Убрать руки с груди рыжего ее не заставил бы и конец света. Молчали целительницы. Уна тихонько плакала, Ровена молча глядела перед собой. Хельга же устало потерла виски, а после взяла сокола за запястье.

И вскрикнула.

— Пульс! Есть пульс!

Целительницы моментально подскочили с земли и начали ощупывать лежащего.

— Сердцебиение слабое. Дыхание появилось, очень прерывистое. Зрачки не реагируют на свет.

— Но он жив, — тихо сказала Хельга. — Благодаря этой девочке и ее магии он борется даже без собственного жизнеогня.

И она подняла взгляд на Июлию.

— Ласточка, продержись еще немного, если сможешь. Нам нужно надеть на него нейтрализатор ядов, тогда наш герой протянет еще час. Этого хватит для переноса через портал и поиск камней-«тянучек». Я открою дорогу прямо в лечебницу, чтобы не терять драгоценное время.

— Продержусь, — кивнула Июлия. — Сколько нужно, столько и продержусь.

На самом деле силы ее почти иссякли, и целительницы прекрасно это видели. Поэтому Уна, улетевшая за помощью на крыльях голубки, вернулась не только с двумя незнакомыми соколами и ворохом непонятных артефактов, завернутых в одеяло, но и с пузырьком, в котором плескалась изумрудная жидкость. Хельга ловко схватила фею за затылок и сунула флакон под нос, заставляя выпить содержимое.

В голове сразу стало легко и пусто. Сонно моргая, Июлия смотрела, как ложится на неподвижное лицо Гелиоса голубая маска с прорезями для глаз и носа, как она вспыхивает бирюзовым сиянием, едва касаясь кожи. Как тканевый шарик на деревянных спицах прямо в воздухе раскладывается на мягкие носилки, парящие в воздухе без чьей-либо помощи. Как ползет по траве, словно живая, студенистая масса, вытряхнутая из банки темного стекла, как обхватывает раненую ногу и укутывает ее, словно желе.

Соколы подняли Гелиоса и переложили на носилки. Хельга обняла Июлию за плечи.

— А эту куда? — спросил один из мужчин, кивая на свернувшуюся клубком на груди рыжего Бестию.

— С собой, — не раздумывала Хельга. — Я видела раньше таких существ у людей, они ласковы, поют рокочущие песни на одной ноте и способны своим присутствием доставлять огромную радость. С ней он быстрее пойдет на поправку.

Вспыхнул синим маревом портал, потянулся во все стороны туманными щупальцами. Соколы подняли носилки и шагнули внутрь.

— Ровена, отвечаешь за него головой, — сурово предупредила Хельга идущую за ними следом целительницу.

— Могла бы и не говорить, — обиженно фыркнула та в ответ.

Портал со щелчком схлопнулся и исчез. Опустошенная и измученная фея так и продолжала бы сидеть на земле, но Хельга аккуратно и при этом настойчиво подняла ее на ноги.

— Так, девонька, а теперь мы переставляем ножки, как все взрослые и самостоятельные люди, и идем в лагерь. Ничего плохого с твоим… другом больше не случится. Ровена — тетка вредная, но дело свое знает.

— Он… поправится?

— Должен. Наши мужчины живучи. Ты, главное, жди его, — всерьез посоветовала шедшая с другого бока Уна. — Быстрее всех выздоравливают те, кого любят и ждут.

* * *

Путь по раскуроченной долине напоминал дорогу сказочной русалочки, вставшей на новые ноги. Каждый шаг причинял боль. Вот только у морской девы болели пятки, а у Илоны — сердце.

Соколы. Храбрые воины, защищавшие ценой своей жизни ее родной мир. Рослые, красивые, как на подбор. Уцелевшие соратники успели уложить павших в ряды, и это зрелище рвало железными когтями душу, не давая нормально дышать. Илона брела вперед, стиснув зубы, стараясь не смотреть по сторонам.

«Потом будешь плакать, — уговаривала она саму себя. — Нельзя показывать врагам свою слабость».

Айрел, шедший слева, посматривал на Илону с тревогой и все порывался придержать ее за локоть. Рик, вызывавшийся сопроводить жену, крепко сжимал ее правую руку.

Как сквозь туман, она видела Мангуса Громовержца, громко и со вкусом матерящегося от боли, пока целители накладывали ему на поломанную конечность огромный лубок от плеча до запястья. Видела ищеек, зыркающих из каменной толщи, земля действительно поглотила их по самое горло. Они молчали, но сотни злобных взглядов в ее сторону говорили яснее любых слов.

Видела совсем юных мальчишек, чуть старше Индры, и закаленных в боях мужиков, неподвижно лежащих рядом. Сломанные крылья, окровавленные головы, неестественно вывернутые руки и ноги.

А затем услышала тихий и очень знакомый плач. И ласково-растерянное бормотание