то же самое, не заботясь о формах. Как заметил поколение спустя герольд Николас Аптон,

…многие бедняки стали знатными, благодаря службе в войнах во Франции, благодаря своей мудрости, силе, доблести или другим достоинствам, которые облагораживают человека. Такие люди получили гербы для себя и своих наследников не иначе, как по собственному почину[1008].

Даже во Франции, где понятие дворянства было более четко определено, оказалось нецелесообразным ограничивать набор в армию только благородными людьми. Королевские ордонансы разрешали призыв горожан на службу в качестве солдат с 1350-х годов, и эта практика, несомненно, была более древней. Когда в январе 1374 года Карл V издал свой знаменитый указ, регулирующий комплектование и организацию армии, он посоветовал своим капитанам с осторожностью относиться к найму "людей низкого сословия", поскольку они, как правило, были плохо оснащены и недисциплинированны. Но единственное правило, которое он ввел, заключалось в том, что кавалерист должен быть снаряжен, лично знаком со своим капитаном и "должен быть пригоден для службы за наше жалованье". Во Франции, как и в Англии, капитаны формировали собственные отряды и представляли их маршалам на смотр в начале каждой кампании. Сами капитаны обычно были дворянами и, несомненно, предпочитали набирать людей из своего сословия, но растущие трудности с набором делали этот необязательным. Герольды, помогавшие офицерам маршалов на смотре нанимаемых отрядов, вероятно, могли распознать рыцарей, но их число в среднем составляло один к десяти к тем, чей статус невозможно было проверить. Фруассар сказал о своих современниках во Франции примерно то же, что Николас Аптон сказал бы об англичанах. Человек без земли и денег, обладавший хорошими физическими данными, мог найти множество дворян, готовых нанять его на службу. "Вы не можете себе представить, какие прекрасные приключения и большие состояния можно получить, став воином, — писал хронист в своем предисловии, — вы узнаете из этой книги, если конечно прочтете ее, как люди становились рыцарями и оруженосцами и продвигались в своей профессии больше благодаря своей доблести, чем родословной"[1009].

Этому способствовала революция в тактике ведения сражений XIV века, которая постепенно уменьшала роль тяжеловооруженного кавалериста в бою. На миниатюре из Латтрельской Псалтыри (около в 1340 года), хранящейся в Британской библиотеке, изображен сэр Джеффри Латтрелл сидящий на покрытом попоной боевом коне, в то время как его супруга и невестка подают ему стяг и щит-баклер. Это классический образ латника XIV века. Однако в то время, когда была изготовлена Латтрельская Псалтырь, английские воины уже много лет вели свои сражения а пешем строю. Они садились на коней только для того, чтобы добить поверженного врага или преследовать его с поля боя. Последняя заметная массовая кавалерийская атака, предпринятая английской армией в этот период, произошла в последние моменты битвы при Пуатье в 1356 году, когда сэр Джеймс Одли и капталь де Бюш сели на коней, чтобы завершить разгром французской армии. Что касается французов, то они со временем стали копировать английскую тактику ведения боя. Их единственное крупное сражение в этот период, против фламандцев при Роозбеке, проходило в пешем строю. Пехотинцы сражались в пехотных формациях, а англичане — в тактическом взаимодействии с лучниками, и несли свои копья пешком, используя их как пики. Их боевые кони оставались в тылу с конюхами и пажами. Умение владеть мечом и грубая сила стали важнее, чем умение управлять боевым конем. Воинские навыки сражения на коне, постепенно осваиваемые с раннего возраста и практикуемые людьми с достатком и досугом, сохраняли весь свой прежний престиж, но становились все менее ценными в сражении.

Когда Фруассар говорил о возможностях, которые война открывает перед талантливыми молодыми людьми, он конечно имел в виду дворян. Но эту мечту разделяли и другие люди, не претендовавшие на благородное происхождение и не ожидавшие славы. Это были лучники, пажи и слуги-варлеты, а также ремесленники-специалисты, такие как артиллеристы, плотники и рудокопы.

Лучники вооруженные длинными луками (longbow) составляли значительную часть каждой английской армии и занимали важнейшее место в английской тактике ведения боя. Традиционно их набирали из расчета один лучник на два латника, но эта пропорция имела тенденцию к увеличению и к концу 1380-х годов стала близка к один к одному. Эти люди набирались из крестьянства валлийского пограничья и сельской местности Англии, а иногда и с улиц городов, особенно Лондона. Они редко были джентльменами, но они должны были постоянно практиковаться в своем искусстве, иметь лошадь, простые доспехи, меч, и все это означало, что они, как правило, были людьми, занимающими определенное положение в своих общинах. Некоторые из них достигали высокого статуса. Консервативно настроенный сэр Томас Грей в 1350-х годах заметил, что в Нормандии сражаются в основном простолюдины, многие из которых поступили на службу лучниками, а в итоге стали рыцарями и даже капитанами. Сэр Роберт Ноллис, сколотивший одно из крупнейших состояний своего времени, был человеком весьма неясного происхождения, который почти наверняка начал свою карьеру как лучник. То же самое, вероятно, можно сказать и о его чеширских коллегах сэре Дэвиде Крэддоке и сэре Николасе Колфоксе, которые были сыновьями горожан из Нантвича, а также о сэре Хью Броу, чей отец был йоменом из Тушингема. Итальянский кондотьер сэр Джон Хоквуд, почти наверняка, сначала поступил на службу как лучник. Он был сыном богатого кожевника из Эссекса и начал свою трудовую деятельность в качестве ученика лондонского портного[1010].

Во французских армиях, стрелки были менее значительным компонентом. Обычная пропорция, по-видимому, составляла один стрелок на каждые четыре латника. Более того, обычно это были иностранцы, как правило, итальянские арбалетчики. Карл V содержал постоянный корпус генуэзских арбалетчиков. Для поддержания качества, их численность в 1373 году была ограничена 800 человек, которых набирали Дориа, Гримальди и другие специализированные военные подрядчики. Для крупных кампаний и локальных операций численность стрелков пополнялась за счет набора в крупных городах. Большинство городов содержали отряды арбалетчиков, набранных из собственных жителей, основной задачей которых была защита своих стен, но при необходимости их можно было задействовать в полевых сражениях. Для большой армии, набранной для вторжения в Англию в 1386 году, было призвано около 2.500 французских арбалетчиков в дополнение к 1.100 генуэзских, что стало крупнейшим отрядом стрелков, развернутым французами с 1340-х годов[1011].

Как и их английские коллеги по военному ремеслу, арбалетчики, как правило, были людьми состоятельными. Пажи и слуги-варлеты, по сравнению с ними, представляли собой низшую ступень военного сословия. Им не платили жалованья, не включали в списки перед началом кампании и не подсчитывали погибших после сражения. Их не оплакивали соратники, когда они умирали, что происходило в большом количестве, поскольку они были уязвимы для болезней, носили лишь элементарные доспехи и не годились для захвата в плен с целью получения выкупа. Тем не менее, в среднем на каждого латника