— Не стоит беспокоиться! Тут есть два приятеля, которые не дадут тебя в обиду, причем ни один из них не носит женское имя!

Единственный способ подняться в форт — пройти по тоннелю, который изгибается посередине, так что выхода наружу не видно, пока ты не преодолел половину пути. Интересно, как скоро на остров опустится такая же темнота, что царит сейчас в этом коридоре? Когда Кейт видит выход, она срывается с места и бежит до тех пор, пока не оказывается на открытом месте. Там она глядит на солнце, которое сейчас цепляется за острия башен.

— Хочешь забраться сверху? — интересуется отец.

В ответ она корчит ему гримасу — наверно, потому что я подошел. После тоннеля мы оказались на улице между рядами каменных хижин — почти все из них обвалились. Должно быть, именно тут жили прокаженные, но теперь внутри остались только тени. Даже птиц здесь нет.

— Не уходи слишком далеко, Хью, — говорит Кейт.

— Я хочу обойти весь остров, иначе и приезжать не стоило.

— А я не собираюсь, и уверена, что твой отец поддержит меня.

— Тише, тише, детишки, — приговаривает отец. — Хью может идти, куда захочет, до тех пор, пока он не зайдет слишком далеко… То же касается и нас, верно, Кейт?

Пожалуй, он удивлен, когда она не смеется в ответ. Он выглядит неуверенным и злым — так же, как он выглядел в тот день, когда они с матерью сообщили мне, что собираются разводиться. Я бегу вдоль ряда лачуг и подумываю, не спрятаться ли в одну из них, чтобы выпрыгнуть перед Кейт и напугать ее. К тому же, может, они не совсем пусты… Из одной слышится глухое постукивание, будто там, в темноте, ползут по полу кости. Хотя это может быть змея под обвалившимся куском крыши. Я продолжаю бежать, пока не нахожу лестницу, ведущую с улицы на вершину холма, где пока еще светло. Я уже начинаю взбираться наверх, когда Кейт кричит:

— Оставайся там, чтобы мы тебя видели! Мы не хотим, чтобы ты ушибся!

— Да все в порядке, Кейт, оставь его в покое, — отвечает отец. — Он вполне благоразумен.

— Если мне нельзя говорить с ним, то зачем ты вообще позвал меня ехать с вами?

Я не могу сдержать ухмылки, взбираясь на последнюю ступеньку и скрываясь от их взглядов за травянистым курганом, похожим на чью-то могилу. Отсюда мне виден весь остров, и мы здесь не одни. Путь, по которому я бежал, ведет вокруг всего форта, мимо большинства лачуг и башен, и минует несколько больших зданий, а потом ныряет в тоннель. Перед уходом под землю он идет вдоль стены над пляжем, и как раз между ней и дорожкой располагается дворик с каменными плитами. Некоторые из них вынуты из пазов, будто кто-то открыл продолговатые коробки, наполненные темнотой и грязью. Они как раз возле той стены, над которой я видел головы, следящие за нами. Теперь их там уже нет, но мне кажется, я вижу фигуры, крадущиеся по направлению к тоннелю. Совсем скоро они окажутся позади Кейт и отца.

Яннис уже на середине пути к Элунде. Его лодка встречается с другой, которая плывет к острову. Край солнца скоро коснется моря. Если бы я спустился к лачугам, то проследил бы за тем, как оно тонет и гаснет — вместе со мной. Вместо этого я лежу на кургане, осматриваю остров и вижу большинство прямоугольных отверстий, что прячутся позади некоторых хижин. Если бы я подошел к ним поближе, я бы смог выяснить, насколько они глубоки, но я предпочту этого не знать… Пожалуй, если бы я был греком, то считал бы, что они ведут в подземный мир, где живут мертвецы. К тому же мне нравится наблюдать за отцом и Кейт, которые безуспешно пытаются меня найти.

Я остаюсь на своем наблюдательном посту, пока Яннис не возвращается в Элунду, пока чужая лодка не достигает Спиналонги и пока солнце не начинает выглядеть так, будто оно коснулось моря, чтобы его выпить. Кейт и отец спорят. Подозреваю, что из-за меня, хотя слов отсюда не слышно. Чем темнее становится между лачугами, тем сильнее Кейт размахивает руками. Я уже почти готов показаться отцу на глаза, когда она начинает визжать.

— Давай, Хью, покажись, я знаю, что это ты! — кричит она, отпрыгнув от лачуги, позади которой зияет темная дыра.

Я знаю, что ей ответит отец, и съеживаюсь.

— Это ты, Хью, ууу-хуу-хуу? — воет он.

После такой шутки просто невозможно показаться на глаза.

Тем временем отец прислоняется к окну, подоконник которого покрыт острыми камешками, потом оборачивается к Кейт:

— Это был не Хью. Там никого нет.

Его я слышу с трудом, зато никакого труда не составляет расслышать, что кричит Кейт:

— Не смей мне говорить такое! Вы оба слишком любите дурацкие шутки!

Кто-то выбегает из тоннеля, и она снова начинает визжать.

— Все в порядке? — кричит ей мужчина. — Там как раз лодка собирается отчаливать, если с вас уже хватит острова.

— Не знаю, что будете делать вы оба, — Кейт говорит это тоном герцогини, — но я ухожу с этим джентльменом.

Отец дважды зовет меня. Но подойти к нему сейчас — это позволить Кейт одержать победу.

— Не думаю, что наш лодочник будет ждать, — говорит мужчина.

— Это не важно, — отвечает отец так яростно, что я понимаю — это весьма важно. — За нами придет наша лодка.

— Если автобус подойдет до того, как вы вернетесь, я не буду там болтаться и ждать вас, — предупреждает Кейт.

— Ну, и на здоровье! — отвечает отец так громко, что его голос будит эхо в тоннеле.

Он смотрит ей в спину и, должно быть, надеется, что Кейт передумает. Но я вижу, как она спускается с пристани в лодку, и та сразу отходит от берега, словно морская зыбь подталкивает ее в сторону Элунды.

Когда звук двигателя становится совсем не слышен, мой отец прикладывает ладонь к уху.

— Ну так что, все твари отстали от меня, не так ли? — он будто кричит сам на себя. — Что ж, и отлично, что все убрались!

Он размахивает кулаками так, будто хочет кому-то навалять, и голос его звучит так, будто он внезапно сильно напился. Должно быть, он держал себя в руках, пока Кейт была рядом. Никогда раньше не видел его таким. Он пугает меня, поэтому я остаюсь в своем убежище.

Но не только отец меня страшит. Над водой остался только маленький