Шрифт:
Закладка:
В «Повести о нашествии Тохтамыша» на Москву 1382 года упоминается, что москвичи на стенах «показывали срамы свои»[185] и ругались при этом. Голландец Исаак Масса (1586–1643) так описывает стояние под Кромами (1605), где находилось немногочисленное войско Лжедмитрия: «…на гору часто выходила потаскуха в чем мать родила, которая пела поносные песни о московских воеводах, и [совершалось] много другого, о чем непристойно рассказывать; и войско московитов, к стыду своему, должно было все это сносить»[186].
Однажды, находясь на площадке перед нашим домом вместе со своими многочисленными слугами, мы увидели в соседнем [доме] женщин, которые задирали вверх одежду и показывали нам в окне срамные [части тела], как передние, так и задние; высовывали из окна голые ноги — поочередно то левую, то правую, и зад, и другие [части тела], не смущаясь присутствием приставов[187].
Это пишет уже датский дипломат Якоб Ульфельдт (1535–1593). Конечно, ему трудно было понять, что эти «показательные выступления» имели вполне определенную цель: обезопасить свои дома от нехристя-немчина.
На Рязанщине для наговоров различного рода — как лечебных, так и портящих — применяли землю с могилы или ту, что какое-то время прижимали к вагине. Девушка, желающая приворожить парня, должна была на некоторое время прижать к своим гениталиям пряник и затем скормить его избраннику.
На Руси иногда встречалось такое понятие, как женское семя — выделения из гениталий, известные нам как женский эякулят. Наиболее древнее его упоминание мы находим в «Вопрошании Кириковом» (XIII век)[188]. С помощью женского семени («маслица») часто привораживали, снимали порчу, лечили целый ряд заболеваний, в том числе бесплодие. Один из русских лубков XVIII века описывает, как троица молодых женщин решила разыграть плешивого старика. Они посоветовали ему мазать плешь «сливою женскою», чтоб волосы росли, а старик, вытащив свою «исподнюю плешь», заявил, что, мол, ее вот полощет «сливою женскою» уже 40 лет, а волос на ней так и не проклюнулось[189].
Глава 12. Идеал женской красоты на Руси
Первушка весь день была сама не своя, никак не могла дождаться вечера. Вечером в гости к батюшке должны прийти самые настоящие заморские люди — купцы. Батюшка собирался с ними торговать, а перед этим хотелось ему ублажить иноземцев яствами да питием (известно ведь, что сытый более сговорчив, нежели голодный). По обычаю, надо встретить гостей поцелуйным обрядом. Матушка и старшие сестры тоже наряжались да прихорашивались. А Первушка, в жизни не видевшая иноземцев, все гадала: нет ли у них рогов или хвоста, как про то баяла тетка Фекла…
Было и страшно, и интересно. Ну а чтобы ослепить немчуру своей красотой, да и не подвергнуться сглазу и козням басурманским — береженого Бог бережет, — она сначала нанесла на лицо густым слоем белила, затем нарисовала яркие черные брови, не забыла и зубы зачернить. На щеках вывела красивые красные круги, а на лбу — синие зигзаги. Все, теперь готова! Шиш два какой нехристь заморский совладает с ней…
«Современные девушки совсем испортились: красятся ярко, то грудь себе увеличат, то губы… То ли дело в старину! Вот на Руси женщины совсем не пользовались косметикой. Только естественная красота и красивые длинные косы!»
Русская красавица. Хромолитография. 1905. Library of Congress, Washington
Звучит знакомо? Кому не приходилось слышать такого?
Начнем, пожалуй, с кос — главного украшения тех самых красавиц в древности. То, что в стародавние времена волосам приписывали магические свойства и женщины носили их распущенными, мы отмечали выше. Гильбер де Ланноа, в 1413 году побывавший в Новгороде и Пскове, так описывает прически русичей той эпохи:
Русские этого города [Пскова] носят длинные волосы, ниспадающие на плечи, а женщины — круглый венец за головой, как у святых.
У женщин [это уже Новгород] волосы заплетены в две косы, спускающиеся сзади на спину, у мужчин — в одну косу[190].
Несколько раньше, в конце XIII века, посетивший Русь купец и путешественник Марко Поло (1254–1324) писал, что здесь «очень красивые люди, белые и высокие; их женщины также белые и высокие, с белокурыми и длинными волосами»[191].
Как выглядели русские аристократки в домонгольский период (до нашествия монголо-татар в 1237 году), мы можем представить благодаря фрескам в древних храмах. Например, на фреске XI века в Софийском соборе в Киеве сохранились портреты семьи Ярослава Мудрого: сам князь, его жена княгиня Ирина (в девичестве Ингигерда, дочь шведского короля) и их дочери — знаменитая Анна Ярославна, ставшая королевой Франции, и ее сестра, будущая королева Норвегии. Круглолицые, большеглазые девушки, красивые, но отнюдь не худые. Волосы покрыты убрусом (головным убором). Шитая золотом — на византийский манер — княжеская одежда.
Федор Солнцев. Одежда княжеская с фресок Софийского собора XI в. Сборник иллюстраций. 1820–1869. Альбом иллюстраций «Одежды Русского государства» / The New York Public Library Digital Collection
Еще один портрет домонгольской Руси — с клада, найденного в Старой Рязани в 1966 году. С этим женским изображением связана загадка. Исследователи считают, что это древнерусская плясунья на княжеском пиру или участница русальского обряда. Помимо нее, на украшении присутствуют фигуры гусляра и флейтиста. Женщина пляшет и одновременно пьет из кубка в форме месяца. На ней обрядовая или праздничная рубаха с очень длинными рукавами (такие рубахи-долгорукавки носили женщины и девушки вплоть до ХХ века), понёва-плахта (набедренная одежда, которую в южнорусских землях — в том числе и на Рязанщине — тоже носили до последнего времени). На ногах у нее затейливые сапожки на каблучке, а вовсе не лапти, которые традиционно считаются русской национальной обувью! Между прочим, в Европу вообще мода на каблуки пришла лишь во времена правления Людовика XIV (1643–1715).
Плясунья в платье с длинными рукавами (слева). Прорисовка со створки браслета-наруча из Старой Рязани. XII — нач. XIII в. Большая российская энциклопедия 2004–2017
Браслеты-наручи удерживали рукава, чтобы те не мешали; ну а чтобы начать плясать, что называется, спустя рукава, их снимали. Вот она, Царевна-лягушка из русских сказок: в такие рукава много чего влезет, не только леса да птицы! Впрочем, некоторые исследователи разглядели в плясунье даже Елену Прекрасную из сказок. Кстати, хозяйка не сумела закопать этот браслет глубоко; когда на город налетели монголо-татары,
