Шрифт:
Закладка:
Любовный приговор
В конце XII — начале XIII века при дворах куртуазных королев появились так называемые суды любви. Заправляли в них всем, конечно, дамы. Такие суды действовали при самых блистательных дворах Средневековья: виконтессы Нарбоннской, знаменитой королевы Алиеноры Аквитанской, ее дочери графини Марии Шампанской и племянницы — графини Изабеллы Фландрской.
Суть этих судов заключалась в следующем: наделенные поэтическим даром трубадуры и дамы вели диспуты о любви — тенцоны, обсуждая ее законы или разбирая сложные случаи. Как правило, на судах представали дамы и рыцари, которым не удалось прийти к общему решению, а вердикт выносили знаменитые председательствующие дамы. Здесь рассматривали, например, такие вопросы: кто испытывает большее влечение — супруг/супруга или любовник/любовница? Может ли женщина любить одновременно двух мужчин, а мужчина — двух женщин? Один из известных судов любви под председательством графини Шампанской был посвящен такому сложному вопросу: возможна ли истинная любовь между лицами, состоящими в браке друг с другом? Окончательный вердикт вынесла сама председательствующая дама: нет! Любовь не имеет отношения к браку: любовники любят друг друга без принуждения, тогда как супруги — лишь по велению долга! Решения судов любви, к слову, заносили в Кодексы любви.
Вот так. А один из судов любви вынес обвинительный приговор даме, которая, выйдя замуж, отказала своему прежнему любовнику трубадуру в постельных утехах!
Если вы думаете, что приговор такого суда лишь забава, то сильно заблуждаетесь. Ту, которая осмелится нарушить его, ждала суровая кара: например, бойкот со стороны всех порядочных дам. История не знает ни одного случая, когда решение суда любви не было выполнено…
Так было в Европе. А что на Руси?
Такой любви — романтической, куртуазной — Русь, увы, не знала. Многие исследователи считали, что виной всему — нашествие монголо-татар, отрезавших ее от западной культуры. Но, скорее всего, мы прослеживаем здесь влияние Византии, Второго Рима, подражая которому Москва начинает преображаться в Третий Рим. Однако в домонгольские времена на Руси дружинная культура очень напоминала рыцарскую, да и русские княжны неоднократно становились европейскими королевами. Кстати, первый трубадур — Гильом де Пуатье, дед Ричарда Львиное Сердце — родился, когда еще была жива русская княжна Анна Ярославна, ставшая королевой Франции. Гильом де Пуатье воспел любовь плотскую, другой трубадур — Джауфре Рюдель — воспел мистическую любовь-служение по отношению к далекойдалекой принцессе… Но Русь, как мы уже отмечали, шла своим путем, воздвигая на просторах Евразии могучую православную империю.
От Византии Русь восприняла не только веру, но и отношение к женщинам. Иноземцы злорадствуют:
Правду сказать, в Московии этот пол [женщины] не пользуется тою угодливостью, какой удостаивают его многие из европейских народов. Там никто не унизит настолько достоинства мужчины, чтобы на коленях обращаться с мольбою к женским треножникам, точно к Кипрейским Венерам. Ничье обожание их красоты, продолжающееся по целым годам, не научает их надуваться суровою спесью и не прежде внимать мольбам своих обожателей, пока они не воздадут им поклонения жертвою вздохов, как божествам, вместо Савейского ладана. Там они подчинены мужьям, которые еще пренебрегают ими[144].
Какое уж тут преклонение, если эти самые рыцари в глаза своих Прекрасных Дам не видели. Вот что пишет побывавший в Москве поляк Самуил Маскевич (ум. 1619):
…Мужчины не допускают женщин в свои беседы, не дозволяя им даже показываться в люди, кроме одной церкви. Да и тут каждый боярин, живущий в столице домом, имеет для жены церковь не в дальнем расстоянии от своего двора. <…> Комнаты для женщин строятся в задней части дома, и хотя есть к ним вход с двора по лестнице, но ключ хозяин держит у себя, так что в женскую половину можно пройти только чрез его комнату. Из мужчин не пускают туда никого, не исключая и домашних[145].
Его слова подтверждает и француз Жак Маржерет: «Их содержат весьма строго, и их покои отделены от покоев мужа. Их никогда не видно, так как показать свою жену у них означает самое большое расположение друг к другу, если только не близкому родственнику»[146].
Но подождите, может, на колени перед русскими дамами падали их собственные мужья? Сигизмунд фон Герберштейн, побывавший в России в начале XVII века, свидетельствует:
Любовь между супругами по большей части умеренна, в особенности у мужей именитых и знатных. Это происходит оттого, что они женятся на девушках, которых раньше никогда не видели, а затем, занятые государевой службой, вынуждены бывают покидать жен и в это время пятняют себя позорными связями на стороне[147].
Федор Солнцев. Боярышня и боярин при Петре I. 1820–1869. Альбом иллюстраций «Одежды Русского государства» / The New York Public Library Digital Collection
Именно в условиях такой «холодной любви» родился знаменитый постулат «бьет — значит любит». В Древней Руси бить жен было вообще не принято. В древнерусских нравоучительных сочинениях XI–XIII веков вы не найдете ни одного такого совета. Изборник 1076 года и вовсе советует жену беречь. Ведь, как мы уже отмечали, свободная женщина в Древней Руси имела высокий социальный статус. Большой список семейных проблем и наказаний за их создание изложен в Уставе Ярослава. Здесь и драки, и кражи друг у друга. Отдельно оговаривается даже случай, когда жена избила своего супруга, — за это полагался штраф 3 гривны.
А вот Домострой уже рекомендует «жену свою наказывать, вразумлять ее страхом наедине, а наказав, простить и попенять, и нежно наставить, и поучить, но при том ни мужу на жену не обижаться, ни жене на мужа — жить всегда в любви и согласии». Впрочем, оговаривается автор, «ни за какую вину ни по уху, ни по лицу не бить, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колоть, ничем железным и деревянным не бить». Вместо этого он предлагает плетью «осторожно бить, и разумно и больно, и страшно и здорово — если вина велика»[148].
В Московском государстве представительницы высших слоев общества заточались дома. По мнению наиболее праведных граждан, чтобы девица блюла девство, ее следовало почаще бить. Отношение к ней было тем строже, чем знатнее род.
Занятную историю поведал в своей книге Герберштейн:
Есть в Московии один немецкий кузнец, по имени Иордан, который женился на русской. Прожив некоторое время с мужем, она как-то раз ласково обратилась к нему со следующими словами: «Дражайший супруг, почему ты меня не любишь?» Муж ответил: «Да я сильно люблю тебя». — «Но у
