убеждение, что в этом опыте происходят сознательные процессы. Состояния сознания сменяются в нём одно за другим. Подобно тому, как мы выражаем безлично: “светает”, “смеркается”, мы можем и этот факт охарактеризовать всего лучше безличным глаголом “думается”».

Сознание, по мнению Джеймса, имеет четыре свойства:

«1. Каждое состояние сознания стремится быть частью личного сознания.

2. В границах личного сознания его состояния изменчивы.

3. Всякое личное сознание представляет непрерывную последовательность ощущений.

4. Одни объекты оно воспринимает охотно, другие отвергает и вообще всё время делает между ними выбор».

К. Маркс считал, что сознание есть «моё отношение к моей деятельности», подчёркивая, что всякое сознание производно от деятельности. Такова же была точка зрения большинства советских психологов деятельности. В этом определении важно существование Я в отношениях и действиях, следовательно, «недействующий» никак не обнаруживает своего сознания. Л. С. Выготский писал, что все психические функции опосредуются через инструменты и знаки, его взгляд на проблему сознания, с точки зрения А. Н. Леонтьева (1983), заключался в оценке этой функции как системной и смысловой, к тому же развивающейся в истории культуры.

Итак, развитие сознания происходит в онтогенезе и истории культуры, а изучить сознание можно по опосредованным данным предметной культуры и знакам как психологическим орудиям. Между тем, для практических психологов сознания как будто не существует, в частности, А. Р. Лурия в «Основах нейропсихологии» даже не вводит сознание в число психических процессов, выделяя восприятие, движение и действие, внимание, память, речь, мышление. В общем, без этой функции вполне можно обойтись психологу, но невозможно психопатологу.

В «Общей психопатологии» К. Jaspers (1913) утверждал, что «сознание есть сцена, через которую проходят отдельные психические явления, то сильнее, то слабее освещаемые прожектором внимания». Так получается, что сознание существует благодаря концентрации внимания, и, понятно, если прожектор при той же силе света концентрируется на одном объекте (суженное сознание), во тьме оказываются все граничные психические явления, если он широк — множество психических явлений заметны, но они находятся в зоне рассеянного внимания. Кроме того, для него сознание, во-первых, — действительный опыт психической жизни, во-вторых, — дихотомия субъекта и объекта, в третьих, — знание собственного сознательного Я (К. Jaspers, 1973).

В 30-40-х годах XX века психиатры считали, что сознание существует в интегрированной форме, которая обеспечивается синтезом переживаний, и в состоянии дезинтеграции, примером которого является сон. Пробуждение есть реинтеграция, а патология — патологическая интеграция — это вторжение сна в действительность. Но, вероятно, ранее такое вторжение было нормативным, так как у многих народов есть представление об исключительной ценности информации сна и уверенность в том, что именно сон и есть настоящая жизнь, а реальность на самом деле несущественна (считается, что таковы представления австралийских аборигенов).

С. С. Корсаков (1901) считал, что изменяющиеся внутренние психические процессы, точнее, он говорил «чувствование сменяющихся душевных состояний», имеют субъективный и некий, «хотя бы и в минимальной степени, признак сознательности». Подобный подход очень близок гештальт-ориентированному. В частности, К. Conrad пишет о сознании как «изменчивом поле переживаний», но объективный оттенок в сознании он отрицает. В. А. Гиляровский (1931) был уверен в том, что сознание содержит субъективную и объективную стороны. Субъективная сторона — «внутренняя озарённость душевных переживаний, самопроникнутость, так сказать, внутренняя прозрачность», объективно — это такие свойства, которые проявляются в схеме психического как ряд «заторможенных рефлексов».

Для Е. Kretschmer — сознание — явление «сферического порядка», включающее почти все сферы психики. S. Freud, подходя ко всем психическим явлениям с позиции топографии, динамики и экономики, так же относился и к сознанию, которое, соответственно, понимал структурно состоящим из Я, Оно и Сверх-Я динамически — как онтогенетические механизмы образования из биологической субстанции Оно в онтогенезе других структур и экономически — как процесс обмена энергией между указанными структурами. Е. Erikson полагает, что сознание содержит все пережитые уровни кризисов идентичности и поэтому личность может находиться в каждый данный момент в структурно разном сознании в зависимости от пройденного ею пути идентичности.

К. Popper (1973) говорит о мире объективного содержания мыслей, который существует, хотя является результатом активности мышления. Продукты этого мира (книги, теории) могут быть изучены в отрыве от представлений о способах их создания. Согласно ему, Мир III — мир субъективных идей; сознание и поведение — Мир II; физический мир — Мир I. Существует некое соответствие между мирами, и эволюция в Мире III в чем-то аналогична таковой в Мире II и I, например, во всех Мирах существует естественный отбор (объектов, идей, поведения), иерархия, поэтому в определённом смысле можно сказать, что книга построена, как хромосома, которая, будучи прочитанной, позволяет получить доступ к конкретной ценности.

L. Wittgestein (1922) считает, что сознанием следует считать мир, данный в языке, то есть сознание обнаруживает себя через символы и знаки, в ином случае его просто нет. Исходя из «Логико-философского трактата», пределы мира ограничены пределами языка.

С точки зрения структурной антропологии, сознание презентирует семантики, которые носят условно топографический характер. Семантики строятся по оппозиционному, бинарному, троичному, и-мерному принципу. Таким семантикам можно придать этническое и индивидуальное звучание. Архаическая семантика прослеживается в современном мире в форме скрытых мифологем, которые в той или иной, форме определяют поведение.

Противопоставление прошлого и будущего, верхнего (сакрального) и нижнего (профанного), связано функцией запрета, нарушения границы, борьбы, путешествия (преследования) и спасения. Мифологемы, скрытые в семантике этих функций, можно воспринимать как судьбы вредителя, злодея, героя (ложного героя), волшебного помощника, искомого персонажа, скрытого за пределами, дари теля и отправителя. Судьба каждого человека воплощает некую мифологему, но в чистом виде они выступают экстремально при бреде. В структурной антропологии Я совершает динамический поиск и воплощает некое завершённое число путей, описанных мифологически. Возникая по метафорическим законам антропогонии, солярным (лунарным), астральным принципам, окруженное помощниками (донаторами) и животными, с дубликатом вовне или внутри (близнец), Я рождается, воплощает второе рождение, совершает путешествие, которое до него повторялось многократно и всякий раз заново.

Структурно-антропологический принцип, в целом, подтверждает воплощение некоего универсального мифа в жизни человека. Так, в христианской теологии утверждается, что каждый из нас повторяет путь Христа и у каждого своя Голгофа. Между тем путь (судьба) и мифологема связаны с эволюцией культуры и, следовательно, индивидуального сознания. Так, А. Шевченко (1996) при анализе эволюции музыкальной семантики приходит к выводу, что она развивается по законам спирали от досистемности к дитонализму, эпохе трихорда, пентатоники, тетрахорда, октавности, функциональному мажоро-минору, додекафонии, алеаторики. Звуковая музыкальная система и искусство в целом отчётливо эволюционируют и это косвенно свидетельствует об эволюции сознания. Но какой его части?

Динамические модели сознания, которые восходят к Гераклиту, воплощаются в целой системе моделей сознания, к которым