Шрифт:
Закладка:
– Да, слышала, – поморщившись, кивнула я. – Вы, должно быть, неплохо знаете поместье.
– Не очень. Мы с Холли разбежались вскоре после начала работы над проектом.
– Мне жаль.
– Не стоит. На сбережения мне и удалось приобрести свою галерею керамики – «МистикКлэй» на Монте Верде. Заходите как-нибудь.
– С удовольствием. Хотя вряд ли я смогу что-то приобрести – разве что вы продаете кружки из серии «С любовью из Кармела».
– Ха, нет, точно нет. У меня выставляются произведения искусства для богачей – магнатов, богатых азиатских туристов. Как-то у меня чуть не купила работу Беатрис Рочестер.
Интерес к магазину подскочил еще выше.
– Почти?
– О, это интересная история. Может, расскажу, когда заглянете ко мне. – Снова нырнув в сумку, она в этот раз вытащила телефон: – Дайте ваш номер, и я пришлю свой. Здорово, что вы приехали, – нам тут в тесном кругу как раз не хватало свежей крови.
Мы обменялись контактами, и мысль, что, возможно, я обрела нового друга, придала мне сил. Впервые я почувствовала настоящую связь с Кармелом.
Раздался сигнал эсэмэс:
«Ну что, по мохито?»
Я вздрогнула. Рик Мак-Адамс. По-прежнему следит за мной. Я быстро набрала ответ:
«Откуда у вас мой номер?»
«Его несложно достать. Надо поговорить. Серьезно».
Я подняла голову, высматривая синий «Рэндж-Ровер», но его нигде не было.
«Нет. И прекратите меня преследовать. Я вызову полицию».
Он ответил в ту же секунду:
«У меня есть друзья в полиция. Не забывайте о том, что я сказал про вашего друга».
Пошли угрозы. Я внесла номер в черный список, села за руль и поехала в теннисный клуб забрать Софию. Ее занятия еще не закончились, и я села у корта, наблюдая за игрой. Двигалась девушка быстро и грациозно, и в ней чувствовался боевой дух, напомнивший мне о ее отце.
На обратном пути я похвалила ее мастерство:
– Мне понравилось, как ты играла. Ты прирожденная спортсменка.
Она пожала плечами, но выглядела довольной:
– Мама всегда повторяла, что это у меня не от нее. Она в спорте была полный ноль, говорила, это все от папы.
– Она тебе много о нем рассказывала?
– Ничего. Только что он очень умный. И высокий, и я тоже буду высокой. А гораздо позже уже сказала, что я могу сама его найти, если хочу, и помогла мне. – София робко улыбнулась. – Мне нравилось думать, что вот я его найду и он окажется Роджером Федерером[9].
Меня больно кольнуло. Ей достался не любимый теннисист, а мужчина, слишком занятый сколачиванием капитала и не уделяющий ей внимания. И который, кстати, подозревался в убийстве собственной жены.
София уткнулась в телефон и больше за время дороги не произнесла ни слова. Высадив ее у особняка, я напомнила:
– В Морской комнате, через полчаса. – Я поспешила к себе, в душ и переодеваться. Какое-то время раздумывала, что же надеть, чтобы не выглядеть ни как училка, ни как ее ровесник. В итоге я остановилась на ярко-красной футболке и черной юбке до колен: и строго, и джазово. Затолкав ноутбук, блокнот и пару ручек в сумку, я направилась к главному дому.
Из гаража задом выезжала серебристая «Тесла». Мне вспомнилось, как Рочестер накинул на меня куртку и охватившее меня тепло, но я отогнала эту мысль.
Машина стремительно развернулась и подъехала ко мне, и Эван опустил стекло:
– Я решил, что вы были правы про «Ауди». Пользуйтесь теперь «Ленд-Крузером» – он старый, но в хорошем состоянии.
– Это в качестве наказания?
Он непонимающе поднял брови.
– За вчерашнее нарушение правил.
– Господи, нет, я не настолько мелочный. Просто понял, что модель S5 – не совсем подходящая машина для местных дорог. А вы будете еще и собак возить, во всяком случае, Фэрфакс так сказал.
– Да, – кивнула я. – Буду присматривать и за ними тоже.
– Хорошо. Не позволяйте овчаркам себя запугать.
– У них не получится. Вообще-то мне кажется, что Микки уже начал ко мне привыкать. По крайней мере, при виде меня он теперь виляет хвостом. А Минни пока нет.
– Думаю, скоро она вас очень полюбит, – коротко улыбнулся Рочестер.
Против воли щеки залил румянец.
– Погодите, – попросила я, увидев, что Эван нажал на кнопку, закрывая окно. – Я хотела вас кое о чем спросить.
– Слушаю.
– Прошлой ночью вы кое-что сказали о моем отце. Что он покончил жизнь самоубийством на шоссе. Но это был несчастный случай, дорога обледенела, и машину повело. Это был сарказм?
– Так значилось в отчете. Мои люди шутить не привыкли.
Мог ли он ошибиться?
– Я хочу увидеть этот отчет.
– Невозможно. Что-то еще?
Помедлив, я все же покачала головой:
– Нет.
Он поднял стекло, и «Тесла» бесшумно заскользила прочь, а я спустилась по склону вниз, на уровень Морской комнаты, и вошла в высокие двери. На одном из ковров Отис поставил карточный столик и два складных стула. Бледно-зеленый из-за океана свет сочился сквозь окна в комнату.
Я поставила сумку на стол, и тот опасно качнулся, будто под ковром была какая-то неровность. Отставив стол в сторону, я наклонилась и закатала ковер. Под ним, на беленом дубовом полу, обнаружилось полустертое, но все же различимое пятно в форме амебы красноватого цвета. Кто-то пытался его отскоблить, но получилось не до конца.
Какова вероятность, что это кровь? Пульс участился. Я отвернула ковер еще дальше, и пятно оказалось огромным. Если это кровь, то рана должна была быть ужасной.
Возможно, даже смертельной.
Посередине пятна лежал серебряный медальон – из-за него стол и шатался. Я подобрала его рассмотреть: потускневшее серебро с простым крестом на одной стороне и такими же простенькими символами на другой – звезда, месяц, пронзенное стрелой сердце. Что-то связанное с религией?
Снаружи раздались шаги Софии, и я, положив медальон обратно, быстро прикрыла его ковром и поставила столик в более устойчивое положение, чтобы все ножки стояли на ровной поверхности. А потом села, со спокойным и сосредоточенным выражением лица встретив Софию, которая неохотно, нога за ногу, вошла.
На локте у нее висел фиолетовый рюкзак, в другой руке она сжимала телефон, а на груди болтались провода наушников, из которых
