— Насильников надо медленно кастрировать, а затем неспешно убивать — без особых эмоций ответил я — Именно в этом порядке. Публично.

— Да я бы и рад — он неожиданно усмехнулся — Но решаю не только я. Решают другие. И веса у них больше.

— Те что живут в центре? — предположил я.

— Нет — Вальро покачал головой, отчего седые дреды пустились в долгий пляс — Наши предки прибились к ним, а не наоборот. И городским на нас плевать ровно до тех пор, пока мы не нарушаем главные и вполне справедливые правила. За это они терпят нас трущобников вокруг себя и регулярно дают немало черной работы.

— Ямы копать и говно носить?

— В основном — согласился он — Платят едой, лекарствами и медными дублонами. Одно из их главных правил — тут все должно быть организованно. Никакого хаоса и хоть какой-то строгий закон в трущобах. Так здесь появились смотрящие доны. А затем возник наш совет Пяти Касиков.

— Касики — повторил я — Доны, хефе, капо, касики, хренодебилы… сколько еще титулов вы себе придумаете, гоблины?

— Кто-кто?

— Дублоны, песо, пиастры, солы… Сколько еще забытых валют возродите? Мы уничтожали все это дерьмо ради светлого будущего, а вы вернулись к усердному откапыванию токсичных отходов…

— Я не совсем улавливаю ход твоих мыслей…

— Продолжай, дон Вальро. Продолжай.

— А ты сам кто такой? — он спросил спокойно и даже лениво, в то время как один из вернувшихся его пареней уже разливал по стаканам и стопкам алкоголь и сироп, тут же разбавляя его водой — Ты не из охотников. Ты не машраб.

— Да никто — ответил я, беря одну из стопок — Я злой гоблин, идущий своей дорогой. И мне нужна исправная тачка — из тех, что сумеет проехать хотя бы пару тысяч километров.

— Ого…

— Ага — подтвердил я.

— И далеко направляешься? Хотя нет… на самом деле меня волнует другой вопрос… не по пути ли тебе будет Клериатис?

— Поселение?

— Вроде того — кивнул он — Скорее кочующий раз в пятьдесят лет поселок. Сам я там не бывал, но знаю, что они уничтожают старые железобетонные руины, работая как термиты. Когда заканчивают — чинят свои вросшие в землю трейлеры и на следующие полсотни лет перебазируются куда-нибудь еще… Он вон в той стороне и пробудем там еще лет десять, если верить доходящим до нас слухам.

Даже не глянув в указанную им сторону, я задумчиво хмыкнул:

— Грызущие железобетон термиты…

— До поселка миль семьдесят. Но, честно говоря, дорога совсем хреновая и часто зарастает какими-то безумными, да еще и ядовитыми лианами. Или чертову дорогу накрывает очередным упавшим деревом и опять приходится часами прорубать себе путь. Так рассказывают пришлые редкие торговцы, когда объясняют с какого перепугу цена на мыло выросла втрое.

— Чистота жопы всегда ценилась — заметил я, принимая уж от самого дона вторую стопку и стакан для запивки.

На этот раз он налил стопки только наполовину и нетерпеливо глянул на копошащихся с закуской парней, явно отвыкших рубить копченину в походных условиях.

— Ты стрелков из закоулка уже убрал? — поинтересовался я

— Нет — он ответил усмешкой на усмешку и наши стопки со звоном соприкоснулись — Пока не убрал. А там паренек меткий. Дикарь считай. Пришлепал на окраину с год назад с какого-то нелегального крохотного поселения в джунглях. Оттуда сюда редко кто выходит — они те еще жестокие ублюдки. Всех пришлых убивают, чтут какие-то там замшелые традиции, поклоняются пролитой крови и вроде как червям. Отрицают технологии любого вида — но только не огнестрел. Да и в том за неоскверненный почитают только револьверы и однозарядные винтовки. Казалось бы бред… но видел бы как он стреляет. А так звереныш как есть… даже мясо предпочитает жрать сырым — обмазывает медом и жрет, постанывая от удовольствия.

— И он держит меня на прицеле?

— Верно — дон Вальро кивнул — И еще один на крыше.

— Его я срисовал уже. Жирный лысый кабан с бакенбардами.

— Да как ты мог бы отсюда снизу…

— А он только что башку через край свешивал и к запаху жратвы принюхивался — рассмеялся я и качнул головой — Ох если бы это был один из моих гоблинов… я бы ему уже его ноздри к его же анусу прилаживал…

— Твою мать… — процедил собеседник, сокрушенно потирая наморщенный лоб — Тупой бастардо… Педрильо! Какого хера ты не в засаде, а чуть ли не жопой в котле с чужой жратвой?! Я тебя так хреново кормлю?!

Там на крыше кто-то от неожиданности протяжно и звучно перданул, а затем снова затих.

— Вали нахрен оттуда и займись дровами! — рявкнул дон Вальро, а потянувшись за бутылкой, добавил — Минк! Ты тоже свободен! Вэкко! Вэкко!

На том конце извилистого темного переулка едва уловимо для глаз что-то колыхнулось и больше я не увидел и не услышал ничего. Дикарь он и есть дикарь — таких надо реально до утробной икоты порой бояться. Оборванные, тупые, нихрена не знающие о внешнем мире, с головами забитыми невнятными верованиями в какую-нибудь невероятную хрень, они влегкую подкрадывались к патрулирующим профессиональным солдатам и мгновенно выносили их самым примитивным оружием. После чего выгребали из подсумков всю жратву, стаскивали окровавленную одежду с обувью и снова растворялись в руинах, не обратив внимания на современнейшее автоматическое оружие… Так было где-то посередине ставшей уже совсем страшной и беззаконной Эпохи Заката, когда больше половины населения планеты исчезло либо в смерти от пандемий и катаклизмов, либо внутри холодильников гига-куполов.

— Ты снова куда-то пропал — заметил Вальро.

— Да нет — ответил я — Просто ты все не переходишь к сути. Чего ты хочешь?

— Ты боец — он не спрашивал, он утверждал, причем уверенно — Я это даже не вижу. Я это чую. В чем-то ты очень сильно похож на дикаренка Минка. От тебя пахнет кровью… Да и твоя уверенность говорит о многом. Ты отрубил хер одному из моих людей и преспокойно остался здесь в ожидании не стоящей твоей жизни жиденькой каши…

— Хм…

— Одного пока я еще не понял.

— Чего?

— Ты одиночка?

— Сейчас — да — коротко ответил я.

— А раньше