— Так к чему ты ведешь?

Ахилл долго молчал, потом резко выпрямился, подался вперед и уперся руками в колени. От неожиданности Уиллоу вздрогнула.

— Я не хочу, чтобы мы жили раздельно, когда вернемся в Торнхейвен. И я не хочу проходить через медицинскую процедуру, чтобы зачать ребенка. Я хочу, чтобы мы жили вместе, настоящей семьей.

Уиллоу была ошарашена настолько, что даже лишилась дара речи.

— Настоящей семьей? — немного придя в себя, проговорила она.

— Да. — Его взгляд, словно лазер, пронзал ее насквозь. — Да, вместе, как муж и жена. Жить в одном доме, спать в одной кровати. Во всяком случае, пока не родится ребенок. Потом можно будет все переиграть.

— Но… но раньше ты говорил совсем другое.

— Знаю. Я передумал. Мы отлично ладим, моя Диана, и ты, уверен, знаешь это. И по приезде в Англию я не хочу отказываться от того, что было у нас на Хейросе.

У Уиллоу в душе поднялась самая настоящая буря. Яркие всполохи радости и восторга переплетались с мрачными тенями неопределенности и сомнения. Ведь медовый месяц — это одно, а жить семьей — совсем другое. К тому же остается вопрос с ребенком…

— Ты говорил, что это сделка. — Она приложила все силы к тому, чтобы голос прозвучал ровно и не выдал ее мыслей. — А твое предложение лишает эту сделку деловой составляющей.

Ахилл прищурился.

— Чего ты боишься?

Уиллоу поняла, что он заглянул в самую суть. В этом для нее не было ничего удивительного, потому что он отличался проницательностью и знанием людей. К сожалению, ответа на вопрос у нее не было.

«Ты все отлично знаешь. Просто не хочешь признать».

Она решила проигнорировать и вопрос, и внутренний голос.

— Что заставило тебя передумать?

— Медовый месяц. Ты. Я не хочу, чтобы все это заканчивалось.

— Медовый месяц всегда заканчивается.

— А вот страсть нет.

— Почему ты решил, что в Англии все будет так же? — Уиллоу не знала, что заставляет ее возражать ему. — А когда у нас появится ребенок?

Ахилл долго смотрел на нее, затем медленно встал, подошел к ней и оперся на подлокотники ее кресла.

— Ты не ответила на мой вопрос, — гневно произнес он. — Чего ты боишься, Уиллоу?

Уиллоу не отрываясь смотрела ему в глаза. Он хочет, чтобы она согласилась. Он хочет получить желаемое. И хочет этого отчаянно.

Он так много дал ей за последнюю неделю. Показал, какой может быть ее страсть, если ее не сдерживать. Показал, что она может быть самой собой и не считать себя требовательной, или шумной, или трудной. Он дал ей то, о чем она всегда мечтала в глубине души. И ей очень захотелось дать ему что-то в ответ.

И какая разница, что она полна сомнений насчет продолжения в Англии того, что было у них на Хейросе? Там же не было ничего плохого. Как раз напротив, было только хорошее. У нее нет причин позволять этим сомнениям останавливать ее. И причин бояться у нее тоже нет. Как-никак она давно не ощущала себя такой счастливой, как рядом с ним.

И зачем ей от этого отказываться?

— Я не боюсь, — тихо проговорила она.

— Нет, боишься. Я вижу по твоим глазам.

— Я просто была ошарашена. Вот и все. — Уиллоу ласково погладила его по щеке и почувствовала под пальцами тепло его кожи. — И да, я тоже этого хочу.

В глазах Ахилла вспыхнул огонь.

— Мы обойдемся без медицинской процедуры при зачатии нашего ребенка.

— Да, — согласилась Уиллоу, — обойдемся без нее.

«Ты его очень хочешь. И это может стать проблемой».

Может. Но она не допустит этого. Пусть она и хочет его, но это всего лишь секс. И пусть ее опыт в сексе ограничен, но она знает себя. Знает свое сердце. И оно никак к этому не причастно. Так что никакой опасности нет.

— Мы зачнем ребенка естественным способом, — продолжал Ахилл, как будто она ему возражала. — Ты будешь каждую ночь спать в моей постели.

Во время медового месяца он периодически тоже становился таким же требовательным, как сейчас. И обычно это происходило в постели, когда они занимались сексом. И ей всегда казалось, будто он хочет от нее чего-то большего. Однако она не понимала, чего именно, и не знала, как это дать. Когда такое случалось, она раскрывала ему свои объятия и отдавалась ему, и ей казалось, что он удовлетворен таким ответом.

И все же она чувствовала, что он хочет от нее не этого.

— Так и сделаем, — сказала Уиллоу.

— И не сопротивляйся мне, — продолжал Ахилл. — Я все равно получу то, что хочу.

— Я не сопротивляюсь, Ахилл. Я хочу того же, что и ты.

Наконец огонь в его глазах погас.

— Вот и хорошо.

К удивлению Уиллоу, Ахилл ее не поцеловал. Вместо этого он оттолкнулся от подлокотников, прошел в дальний конец салона, достал телефон и стал кому-то звонить.

Она видела, что он чем-то взбудоражен, что было нехарактерно для него. Что же на него так подействовало, гадала она. Возвращение домой? Окончание медового месяца? Что?

Ей хотелось спросить у него, но он не отрывался от телефона почти до конца полета.

Они приземлились в Лондоне ранним вечером, и Уиллоу предположила, что они переночуют в городском пентхаусе, а утром полетят в Йоркшир. Однако вскоре выяснилось, что у Ахилла другие планы: их уже ждал вертолет.

Когда они приехали в Торнхейвен, шел дождь. Челядь с пользой провела неделю, пока отсутствовал хозяин: проветрила весь дом и провела генеральную уборку.

Уиллоу с радостью обследовала бы особняк или отдохнула бы полчаса после дороги, однако Ахилл, едва они переступили порог, тут же повел ее по парадной лестнице наверх, в хозяйские апартаменты. Окно спальни, которое было задернуто тяжелыми темно-синими бархатными шторами, выходило на сады, фонтаны и лес. Напротив окна стояла массивная кровать с балдахином, она была застлана белоснежным постельным бельем, а сверху был брошен темно-синий плед. В камине горел огонь, наполняя комнату теплом. На журнальном столике перед камином, по обе стороны от которого стояли удобные кресла, был накрыт легкий ужин. Здесь было так же уютно, как в спальне на Хейросе.

Ахилл даже не взглянул на еду. После возвращения в Англию его нервное возбуждение не улеглось. Возможно, оно даже усилилось. Засунув руки в карманы брюк, он расхаживал взад-вперед перед окном, и лицо у него было напряженным.

Наконец он остановился, повернулся и подошел к Уиллоу. Обняв ее, он крепко прижал ее к себе. Уиллоу заподозрила, что