Потоком отрицательных эмоций меня чуть не сбило с ног. Не зная, как остановить их, я просто положила руку на плечо подруге, как это сделал Изенгрин.

– Ну-ну… Победа – это важно…

– Да знаю я. Все ради нее. Только я недостаточно стальная, чтобы терпеть самовлюбленных уродов. Мы перегрызем друг другу глотки.

– Может, вы подружитесь.

Луна смерила меня таким взглядом, что я поспешила отвлечь ее, переведя разговор в другое русло:

– А голова твоя как? Болит? Тошнит? Сотрясение есть? Ради богов, прости, что я не дождалась, пока ты не очнешься, очень нужно было бежать! Ты же меня за это не возненавидишь, правда?

От столь резкой смены темы она чуть опешила, но ответила уже гораздо более сдержанно:

– Все в порядке… Не за что ненавидеть. Не глупи.

Я облегченно охнула:

– Может, ты и чувствуешь себя вполне нормально, но организм – сплошная тайна. Так что сегодня пойдем в больницу. Не спорь! Тут совсем недалеко, много времени это не займет, да и у нас есть Пак с машиной. Он нас подкинет. Кстати, ты выглядишь голодной. Не завтракала? У меня тут припасено кое-что для тебя, пойдем за круглый стол, успеешь перекусить. Сама готовила. Ты же не против, если я буду тебя кормить? Ну, чего застыла? Пойдем-пойдем, не стой столбом. Обижусь, если не попробуешь хотя бы кусочек.

* * *

Последний за день звонок давно прозвенел, и гимназия должна была бы вздохнуть свободно, избавившись от груза в лицах сотен учеников, но те все толпились в коридоре, сталкиваясь плечами. По утверждению Хель, это делало помещение похожим на метро в час пик. Сама я столицу ни разу не посещала и не представляла, каково заполненное метро, но Хель настаивала, не объясняя даже, по какой причине.

Мы сидели за круглым столом на первом этаже в компании шумных ребят из младших классов и пережидали бурю, творящуюся возле гардеробной. Школьники толкались, пинались, некоторые даже чуть ли не дрались из-за того, что задели друг друга толстыми портфелями. Никто не догадался, что можно поставить их на пол, дабы не мешались, и тогда и места стало бы больше, и ссор меньше. Но их можно было понять – когда вокруг сжимается кольцо людей, так что не продохнуть, не до размышлений об удобстве, тут лишь бы добраться до гардеробной и как-то выйти из нее.

Хель устала – откинулась на спинку стула, чуть прикрыв глаза и еле слышно постукивая пальцами по поверхности стола. И тем не менее смиренно ждала, когда люди разойдутся по домам. При мысли, что она делает это из-за того, что я сказала пойти в больницу, улыбка расплывалась до ушей: «Она считает меня настоящей подругой, раз слушается!»

Мне безумно хотелось поговорить с ней о чем-то, но она явно нуждалась в покое: побледнела, взгляд из-под нахмуренных бровей выражал крайнюю степень раздражения, поэтому я ерзала рядом, запихивая готовые вырваться фразы глубже в глотку, и старалась не выводить ее из себя. Страшно вообразить, какой силы ненависть кипит у нее в душе по отношению к Солейлю, раз он довел ее до такого всего лишь за одну перемену.

Он огорчил мою Луну. Солнце должно узнать об этом и наказать наглеца!

Наконец, коридор стих.

– Что ты так смотришь на меня? – лениво прищурилась Хель. – Я в чем-то испачкалась?

– Выглядишь очень уставшей, – не cтала лукавить я. – Честно, ты похожа на только что восставшего зомби. И у тебя губы потрескавшиеся. Дать гигиеническую помаду?

Хель пожала плечами:

– Расхвалила. Давай.

Я порылась в сумке, достала искомое и протянула ей. Она медленно, даже несколько заторможенно, помазала губы и вернула мне.

– Оставь, – отмахнулась я. – У меня еще есть, а тебе пригодится.

В обычной ситуации она наверняка поспорила бы, но теперь не стала возражать. Убрала в карман пиджака и растеклась в кресле, закинув ноги на подлокотники. Меня так и подмывало спросить, все ли в порядке, но, во‐первых, ответ очевиден, во‐вторых, ее лучше не трогать.

Чертов Солейль. Он умел доводить людей не хуже Пака, но если Пак делал это не умышленно, то Солейль получал от этого удовольствие. При этом его считали едва ли не ангелоподобным, ведь маски он менял с поразительной легкостью, сохраняя веру людей в себя. Я бы восхитилась, не причиняй он боль моим близким.

Хель не шевелилась. Впору было забеспокоиться, проверить, заснула ли она, и я уже почти потянулась к ее лицу, чтобы легонько хлопнуть по щеке, как рядом затрещал отодвигаемый стул. Она поморщилась. Рядом с ней упал Пак. Из-за его рассеянного вида – словно олень, пойманный в свет фар, – я рассмеялась:

– Ты что, чудо увидел?

– Нет, – фыркнул он, забавно тряхнув волосами. – Меня сшибло звуковой волной, издаваемой нашей физичкой. Будто пылесосом мозг прочистили.

– Ради всего святого, заткнись, – прохрипела Хель, принимая вертикальное положение. – Голова трещит.

Пак вопросительно изогнул бровь:

– Выглядишь как свеженький мертвец. Что я пропустил?

– Ничего особенного.

– Судя по твоему упыриному амплуа, если это было неважно, то по меньшей мере интересно. Колись.

Хель стиснула челюсти и отвернулась, поэтому я взяла на себя обязанность все разъяснить.

– Марина сообщила, что ради соревнований с сорок пятой школой она будет тренироваться с Изенгрином и Солейлем. Сам понимаешь, такое никого не обрадует.

– У-у-у, – сочувственно протянул Пак. – Не завидую. Могу только пожелать железной выдержки. С Солейлем натерпишься.

Хель усмехнулась:

– Ты просто создан для утешений.

Он развел руками:

– Талант от Бога, нужно применять. Кстати, мы тут долго рассиживаться планируем? Я думал, вам в больницу надо, великодушно согласился подвезти, а вы тут помираете. Хель, святой инквизиции на тебя нет, поднимись, еще чуть-чуть – и ты свалишься под стол, так что одним гипотетическим сотрясением мозга дело не ограничится. И да, я тоже устал и не прочь полежать где-нибудь, но кроватка или что-нибудь мягкое в пределах квартиры все же предпочтительней жестких школьных стульев, в первую очередь из-за того, что они школьные. Давайте почапаем, а?

– Не учи меня жить, – простонала Хель, спуская ноги на пол.

– И в мыслях не закрадывалось, – поклялся Пак.

Сам он со скрипом отодвинул стул, так что от резкого звука поморщилась даже я, и галантно помог подняться Хель.

– Ты не волнуйся, – попыталась подбодрить подругу я. – Совсем скоро будешь дома.

– Так, может, лучше разойтись, и не надо в поликлинику? У меня ничего не болит.

– Это тебе только кажется, – заверил Пак.

– Почему ты