Он был горячим из-за близости батареи и разряженным, поэтому пришлось лезть под стол, доставать корзину с проводами. В итоге зарядка была найдена, и телефон благодарно пикнул.

В процессе освоения Интернета обнаружилось, что видео не проигрывается, зато музыку можно слушать сколько влезет. Я даже умудрилась вспомнить пароль от соцсети, который забыла, как думалось, безвозвратно, и с удивлением обнаружила аккуратное «+2» в строке «Друзья».

Такого не бывало… Хм, да с самой регистрации три года назад.

С любопытством я перешла на новую страницу и облегченно вздохнула: на меня с электронных фотографий радостно смотрели Арлекин, показывающая «козу», и стоящий в позе императора Пак.

Не успела я принять запросы на «дружбу», как в правом углу рядом с конвертиком высветилось «+1». Я открыла диалоги.

Писал Пак.

«Что, мрачная королева, отдыхаем?»

Я фыркнула. Пальцы сами запорхали по клавиатуре.

«Раздражаешь».

«Я лишь невинно поинтересовался! В конце концов, ты моя драгоценная соседка, как я могу не осведомиться о твоем здоровье? Я тебе вчера, можно сказать, жизнь спас».

«Жизнь спас? – усмехнулась я. – Просто подбросил меня до дома».

«Я тебя практически на плечах до двери тащил, до сих пор шея ноет»

«Если ожидаешь увлекательный рассказ, тебя постигнет разочарование. Я просто лежу и постепенно умираю от скуки».

«А ведь еще первые сутки твоих «каникул» не закончились. Мне готовиться к похоронам?»

«Только если они будут за твой счет».

Беседа, по моим личным ощущениям, зашла в тупик, но прекращать ее я не горела желанием – Пак отвечал быстро, рассеивая тоску. Поэтому я начала соображать, как бы растянуть эту отдушину. К сожалению, умением поддерживать разговор я так и не овладела, поэтому вытолкнула из себя, наверное, наиглупейший вопрос в истории человечества.

«А ты сейчас дома?»

«Где мне еще быть в пятницу в четыре часа?»

«Может, на подготовке к экзаменам».

«Ой, да плевать на них. И так сдам».

«Самоуверенный».

«Не спорю и считаю это одним из главных своих достоинств. А ты ходишь на профили?»

«Нет, я еще не определилась, куда пойду. Возможно, начну со следующего года».

«Без обид, дорогая, но ты не выглядишь гением. Следовало бы лучше готовиться!»

Удивительная твердолобость.

Неожиданно разозлившись, я заблокировала телефон и запихнула его под подушку. Несколько минут он молчал, а потом вдруг заголосил так, что я подумала – снится.

«Ответь», «ответь», «ответь», «ответь» – не меньше десятка раз.

«Чего тебе?» – недовольно напечатала я.

«Ты говорила, тебе нужно что-то сделать с формой. Хочешь, отнесу в ателье?»

Такое великодушное предложение должно было насторожить – Пак не походил на человека, готового тратить свободное время ради блага других.

«Только без подвоха».

«Больно мне надо что-то с твоими шмотками делать. Ты одна дома?»

«Да».

«Сейчас приду. Подготовь одежду, ок?»

* * *

Родители вернулись ближе к утру, отец – злой и кристально трезвый, мать – весело смеющаяся и покачивающаяся. Он поддерживал ее, спотыкающуюся и постоянно идущую куда-то не туда, ругался себе под нос и тщетно пытался ее увещевать и заставить принять душ. Она его словно не слышала – напевала мелодии из классики. При всей своей пьяной неуклюжести ей чудом удавалось ускользать из рук папы, и это так вывело его из себя, что он сорвался на крик.

Так продолжалось довольно долго, и они наверняка разбудили брата, но ему хватило ума не высовываться. Возня и топот по всей квартире завершились хлопнувшей дверью ванной и сдавленными стонами матери. Порой это перемежалось с осторожными шагами отца, который, судя по всему, носил ей воду для прочистки желудка.

Когда они вдвоем едва ли не проползли в свою спальню, часы показывали половину восьмого, и только тогда мне удалось провалиться в поверхностную дрему. Состояние между сном и бодрствованием держалось несколько часов, а потом завибрировал телефон.

Открывать глаза не хотелось страшно – в комнате царил приятный голубоватый мрак, в щель между шторами заглядывало запертое в тучи небо, одеяло окутывало тело коконом и не желало отпускать. Я бы с удовольствием зарылась в него носом и пролежала так до вечера – в тишине, спокойствии и расслабленности. Но по какой-то причине я понадобилась миру. Судя по настырности жужжания, позарез.

Пересилив себя, я все-таки вынула руку из тепла и потянулась вниз, нашарила на полу телефон и поспешно залезла вместе с ним под подушку.

Сообщение от Пака.

Что ему понадобилось в такую рань?

«Хэй, Хель, как спалось?»

Я едва не зарычала вслух, но вовремя прикусила язык, вспомнив, что родители только недавно успокоились и, если их разбудить, кое-кто, то бишь я, пожалеет, что появился на свет.

Спросонья печатать было тяжело – пальцы попадали не туда, соскальзывали с клавиш, поэтому небольшое послание в полторы строчки заняло неприлично много времени.

«Ты обалдел, писать мне в такое время? Не подумал, что я сплю?»

«Драгоценная моя, сейчас уже одиннадцать. И я пал жертвой убеждения, что ты жаворонок, поэтому скажи спасибо, что не написал на три часа раньше».

Одиннадцать?

Я посмотрела в правый верхний угол экрана.

«Не раздражай меня».

«От парочки невинных подколов хуже не станет. А ты что так поздно проснулась? Мы же недолго болтали. Или ты сжульничала и вместо сна рисовала?»

Я хмыкнула. Болтали с Паком мы действительно недолго, зато увлекательно. Он предоставил возможность выплеснуть эмоции от творчества – впервые я рассказала живому человеку о сути своих работ, объяснила, как их создаю и что при этом чувствую. Сначала думала отмолчаться, но бросила пару реплик и не смогла остановиться – к тому же Пак слушал внимательно и с явным любопытством. Это льстило. От беседы вживую даже заболел язык. Было невероятно приятно видеть, как он с восторгом проводит пальцами по бумаге, всматривается в проведенные моими кистями линии, словно пытаясь что-то понять. Он наверняка не услышал бы. Потом он еще долго смирял меня ошарашенными взглядами, и я ощущала себя чуть ли не королевой художников. Однако долго это не продлилось – Пак спохватился, что ателье вечно не работает, и, аккуратно свернув мою одежду, покинул комнату.

Вечером от него пришло сообщение: «Я видел все твои рисунки?» Я ответила: «Разумеется, нет», – и зародился новый разговор. Память Пака поражала – судя по всему, он запомнил каждый мой эскиз и расспрашивал об истории, стоящей за ними. В итоге диалог окончился только потому, что Пак заявил, что не поднимется завтра с утра, если ляжет позже. Пришлось его отпустить.

«Обижаешь.