Глава 6. Мои 18…

Спаси меня, пока не поздно…

Пока я всё ещё верю во спасение.

Закрытая территория Жемчужного — как клетка: куда бы я ни бежала, повсюду заборы… Наверно, поэтому ноги снова сами несут меня к озеру.

Стоит брусчатке оборваться у песчаного берега, я скидываю одинокую балетку и ступаю к воде. Та холодная, почти ледяная, но после стычки с Герой — то, что нужно!

Правда, само озеро сегодня не вызывает у меня восхищения. И, вроде, вода, всё так же обласканная майским солнцем, по-прежнему искрится, ивы, склонившись к манящей глади, играют свежей листвой, а крики озёрных чаек, помноженные на гул ветра, эхом разносятся вдоль берега. С моего последнего визита ровным счётом ничего не изменилось — пожалуй, кроме меня самой…

Хмыкаю, глядя на пирс: его странная конструкция, с инженерной точки зрения наверняка собранная с непростительными огрехами, приводит меня в ужас. И чем я только думала, запросто прогуливаясь по нему в прошлый раз?! Неудивительно, что у Савицкого сорвало крышу: тут у кого угодно она поедет…

Отчаянно бью по воде замёрзшей пяткой, изгоняя из липких воспоминаний образ Геры. Я не хочу о нём думать, но мысли о Савицком сродни болоту затягивают без шансов на спасение. И если бы парень действительно был чокнутым… Но я же видела его другим: приветливым, спокойным, адекватным…

В голову снова заползают подозрения, что дело во мне… Это я ненормальная. Я настолько неприятна людям, что рядом со мной в них просыпаются самые гадкие качества…

Не знаю, сколько проходит времени — быть может, час или два… Но ясное небо внезапно затягивается грозовыми тучами — сизыми, низкими. А вокруг становится темно, словно вот-вот наступит ночь.

По коже пробегает колючий холодок, и я никак не пойму, от чего: то ли ветер в момент изменил направление, то ли нервы шалят, то ли чей-то взгляд буравит спину.

Затравленным зверьком озираюсь по сторонам, но берег озера всё так же пуст и одинок. Хочу отыскать брошенную балетку и не испытывать судьбу — вернуться домой, как вдруг небо разрывает яркая вспышка молнии, а после начинает лить дождь как из ведра.

Мой тонкий сарафан тут же вымокает до последней нитки и бесстыдно липнет к телу. Волосы путаются, сырыми дорожками обрамляя испуганное лицо. Я понимаю, что должна бежать не раздумывая, не оставляя непогоде шанса окончательно испоганить этот день. Но дождь настолько сильный, что я с трудом различаю направление, а потому бреду наугад. Прикрываю лицо руками и не вижу ничего дальше собственного носа — по крайней мере, до тех пор, пока не упираюсь этим самым носом в чью-то мощную, напряжённую и, главное, сухую грудь. Впрочем, и дождь как-то странно перестаёт бить в лицо, хотя и не думает стихать в округе.

— Вот так встреча, Та-ся! — произносит мужской голос, растягивая слова. Стараюсь унять дрожь, боязливо задираю голову, хотя и так знаю, кого увижу перед собой.

В сорочке цвета засохшей травы с расстёгнутыми верхними пуговицами и с раскрытым над головой зонтом на меня насмешливо смотрит Ар.

Первое желание — сделать шаг назад, широкий такой, просто огромный. И плевать на дождь и сверкающие молнии. Стоять рядом с Турчиным куда опаснее…Но даже дёрнуться не успеваю, как его ладонь обжигает мою спину.

— Не дури, Тася! — предостерегающе цедит он сквозь зубы и небрежно привлекает к себе моё тщедушное тельце. С кривой ухмылкой разглядывает мой трясущийся подбородок и, совершенно не стесняясь, спускается ниже. Блудливым взором собирает капельки дождя с моих обнажённых ключиц и хмыкает, когда тонкая бретелька сарафана бессовестно спадает с продрогшего плеча.

Ещё никогда я не чувствовала себя настолько грязной и беспомощной, как сейчас. От осознания, что этот урод может сделать со мной всё что угодно, от понимания, что никто не услышит, не увидит, не спасёт, мне становится дурно, и к горлу подкатывает тошнота.

— Чего тебе надо? — хриплю, как заядлый курильщик, да и дышу не лучше. Меня не покидает ощущение, что кто-то выкачал из мира весь воздух: сколько ни хватай ртом кислород, всё мало…

— Мне? — усмехается Турчин. — Это ты влетела в мой мир без спроса — заметь, не в первый раз.

— Тогда позволь мне уйти! — Я снова дёргаюсь в надежде убежать, но Ар лишь качает головой.

— Ника не простит, если я отпущу тебя под дождь.

Так и хочется закричать: а простит ли Ника его похотливые взгляды и неприличную близость наших тел? Но вовремя закрываю рот на замок.

— Как продвигаются поиски родимого пятна на теле местного психа? — Арик внезапно теряет ко мне всякий интерес и, засунув руку в карман брюк, переводит взгляд к озеру.

Вот он, мой шанс на побег, но я снова его упускаю, точнее, хватаюсь за возможность утолить своё любопытство.

— Крылья бабочки на левой ягодице, — чеканю как солдат на плацу. — Рядом с огромным шрамом, — добавляю чуть осторожнее. — Откуда он? — спрашиваю тихо, но Арик всё слышит.

— А ты не такая уж и трусиха, Тася! — веселится подонок. — Кто рассказал? Или сама ворвалась в душ к Савицкому?

— Ответ за ответ, Ар! — прячу неуёмный страх за наигранной уверенностью.

— Шрам — результат его трусости.

— Спросила в лицо!

— Врёшь!

— Как и ты!

— Хочешь узнать, что произошло с Герой? — Турчин внезапно срывается с места и, позабыв обо мне, подходит к самой кромке воды.

— Да! — ору ему в спину, всем телом содрогаясь от хлёстких ударов дождя.

— Так узнай! — Он пожимает плечами, на миг обернувшись. — Считай, это твоё задание номер два.

— Так нечестно! — Мой жалобный вой утопает в раскате грома, но, кажется, успевает коснуться слуха Турчина.

— Нечестно?! — моментально вспыхивает он.

Его лицо кривится в гадливой усмешке, а взгляд наливается злобой. Резким движением Ар складывает зонт и возвращается ко мне. Он не замечает бури, не чувствует холода.

— Ты, Тася, вздумала учить меня честности? — брезгливо бросает, нависая надо мной грозовой тучей, и что-то мне подсказывает: раскат его грома я никогда не забуду.

— Начни с себя, маленькая лживая дрянь! — словами плюёт в лицо. — Даю тебе два дня!

Шум дождя сменяется нервным смехом Турчина. Смотрю, как его фигура медленно скрывается за непроглядной ливневой стеной, и