Глава 2

В библиотеке, помещение которой очистило высокое собрание, происходил невнятный диалог, совершенно непохожий на сердечную встречу старых друзей.

Начался он не сразу. Ольга смотрела молча, да так, что Алька, смущаясь, краснея, извинялся и бормотал:

– Чертовски неловко получилось. Оля, прости, пожалуйста. Откуда же мне знать, что у тебя тут совещание.

– Объявление-то висит, – деревянным голосом заметила она.

– Я видел, но дверь была открыта, вот и ввалился медведем…

Ольга сообразила, что довольно глупо с ее стороны расстреливать взглядом ни в чем не повинного недотепу, спохватилась и изобразила милое смущение.

– Что ты, Алька, какое совещание! Просто обсудили кое-какие текущие, рабочие моменты.

– Хорошо, – глупо сказал он и замолчал.

Ольга, вежливо подождав продолжения и не дождавшись, спросила в свою очередь:

– Ты к нам надолго или навсегда? Совсем переехали?

– Как-то да… по преимуществу.

Вообще, в первую очередь Ольгу интересовало, чего это его в библиотеку занесло – неужели просто поздороваться? Однако и в те далекие времена, когда семейство Судоргиных обитало по соседству, Алька ничего просто так не делал да и к ней особо дружеских чувств не питал.

Хотя какое ей, Ольге, дело? Решив, что незачем изыскивать темы для разговора и клещами слова вытягивать, она замолчала и принялась разглядывать вновь обретенного старого товарища. Что там Колька нового увидел – неясно. На ее взгляд, Альбертиком был, Альбертиком и остался, недотепа и долговязый валенок. Смешной. Похож на червяка, не вовремя выползшего на поверхность и растерявшегося, вон как головой крутит туда-сюда. Очень светлые глаза навыкате, внешними уголками вниз, как у пригорюнившегося барбоса. Нос длинный, со смешной широкой спинкой, и кончик нависает бульбочкой – ужасно нелепый вид. Хрящеватые музыкальные уши топорщатся лопухами в стороны, длинная шея торчит из воротничка – в нем две такие поместятся. По-прежнему понятия не имеет, куда ноги свои девать. И, в точности как раньше, стоит девушке ему слово сказать – краснеет, мямлит и хихикает. Правда, сейчас он взял себя в руки, твердо и по-мужски признался:

– Переехали.

– Николай говорил, ты в педагогическом?

– Я?.. А, да, да, – он, вытерев руки платочком, взял с полки одну книгу, бережно перелистнул страницы, потом то же проделал с другой, – на заочном. Надо же, Бабель.

– Да, – подтвердила Ольга, деликатно отобрала том, поставила на место.

– Хорошая библиотека.

– У нас много всего. Так вот, ты просто поздороваться или по делу?

Алька, точно спохватившись, пошел к двери, высунул голову в коридор, потом запер дверь на замок.

– Ты что? – недоуменно спросила Оля.

С самым таинственным видом он приложил к губам палец, потом им же погрозил:

– Оля, Оля! Ты в своем репертуаре.

– Не поняла.

– Брось. По-прежнему делаешь лишь то, что считаешь правильным? И это тогда, когда надо как приказано!

– Кем?

Алька, точно не слыша, продолжил, причем, как не без удивления поняла Ольга, в самом деле говорил по-новому. Честное слово, точно отчитывая!

– Если в райкоме кто услышал бы, о чем ты сейчас говорила… – И покачал головой, поднимая сквозняк ушами.

– Значит, все-таки подслушал?

– Я ж не нарочно. Дверь была открыта, – напомнил Альберт. – А если серьезно, Оля: к чему тебе, педагогу…

– Я не педагог.

– Будешь. Так для чего тебе брать на себя функции участкового?

Говорил-то он по-новому, а вот голосок гнусноват по-прежнему. К тому же добавилась какая-то манера цедить, растягивая слова, от чего получается снисходительно и оскорбительно.

– Видишь ли, Оля, когда так называемая общественность начинает оказывать содействие органам, обычно все это приводит к тому, что затрудняется деятельность…

– Кого – общественности или органов?

– Органов. У общественности жизнь затрудняется в том смысле, что органы не только должны преступников выслеживать, но и выручать попавших в беду активистов.

– Они такие, рвутся охранять правопорядок и немедленно попадают в беду.

– Да, по преимуществу так, – важно подтвердил Алька, точно не заметив шпильки. – И еще. Партизанские методы оповещения населения, по сути, те же слухи, только хуже. Они подрывают веру граждан в способность властей защитить их.

«И раз. И два. И три… И нос оботри», – чуть приведя в порядок дыхание, Ольга продолжила, как и ранее, спокойно, но не без сарказма, пусть все еще добродушно:

– Ты, Альберт, долго отсутствовал на малой родине…

– Были обстоятельства.

– …И не знаешь изменившейся обстановки. У нас стало многолюдно.

– Та-ак.

– Вот тебе и та-а-ак, – передразнила Оля. – В нашем районе полно народу – не только постоянно проживающего, но и проезжие и дачники имеются. На фабрику прибывает пополнение, не всегда приспособленное к городской жизни.

Алька не ответил, лишь кивал, точь-в-точь экзаменующий, выслушивающий неправильный, но любопытный ответ. Продолжайте, дескать, бредить, небесталанно. Ольга, внутренне закипая, продолжила:

– …И обеспечивать порядок должны лишь трое, из которых один сердечник, второй – старик, третий – фронтовик, неоднократно раненный. Что же, нас это не касается?

– Касается, касается, – успокоил Алька с таким видом, точно не он начал эту дискуссию, а это Ольга зачем-то пристает со своими выводами. – Очень хорошо и правильно говоришь, молодец.

– Говорю?!

– А что же ты делаешь? И правильно! Собственно, не все ли равно, где проявлять себя, если не работать руками…

– Что это значит? – резче, чем надо было, спросила она.

– Ну как же? – протянул он, оттопырив толстую губу. – У тебя педагогические способности, стало быть, правильно рассудила, став старшей пионервожатой. И для общего дела хорошо, и тебе тоже – и почет, и преимущества при поступлении, и для дальнейшего крутой трамплин. И заведующая библиотекой – отлично придумано! На конвейере, за станком каждая дурочка справится…

Ох, как подкатывает к горлу множество различных слов. И ведь каждое, вырвавшись, способно навеки опозорить. Оля, как давным-давно, на занятиях стрельбой, смиряла сердцебиение, выравнивала дыхание и потому спокойно, со стружкой металла в голосе спросила:

– Я просто согласилась на то, на что других желающих не нашлось. Но что мы всё обо мне да обо мне? Ты вот тоже вроде бы не на фабрике?

Алька простодушно признался:

– Я уже ходил в кадры.

– И что же?

– Ждут, рабочие руки нужны. Если не оформят в райком…

Ольга ушам своим не поверила:

– Тебя, в райком? Даже так…

– Ну а что ж. Я опытный общественник, организатор. Вот если по своей специальности не понадоблюсь – обязательно пойду на фабрику.

– Отлично! – саркастично похвалила Оля. – Вроде руками не отказываешься работать, но вот когда еще станет понятно, понадобишься ты или нет!

– Отнюдь, – Алька глянул на часы, – выяснится очень скоро. Я, собственно, к тебе забежал предупредить. В аккурат через… да,