— Вот и я говорю! — поддержал старосту чей-то могучий голос. — Отобьемся! Вон нас сколько!

— А ты, голова горячая, поостынь, — чуть спокойней сказал Гетс. — А то амбары искрами подпалишь.

В толпе раздались неуверенные смешки. Люди, вроде бы, немного успокоились, чуть расступились. Но расходиться не спешили.

— Говорят мне, что тут с нами Армид-перевозчик…. — Староста раздвинул людей, шагнул вперед. — Да? Где он?

— Здесь я! — поднял руку Армид.

— Ну вот и ладно, — сказал Гетс, снова обращаясь к селянам. — Охрана обоза, случись что, нам поможет. Не так ли, Армид?.. Так что нечего тревожиться… — Он медленно шел сквозь толпу и старался не смотреть в глаза людям, так как опасался, что они заметят его тревогу. — Возвращайтесь домой… Занимайтесь делами… Как обычно… Все будет хорошо…

Гетс и Армид встретились как старые друзья — обнялись, поцеловались, долго хлопали друг друга по плечам, выбивая пыль из одежды. Мимо них шли люди, хмурились, покачивали головами, переговаривались негромко. Речь старосты их успокоила, но не намного. Да и ненадолго.

— Это Нелти. Собирательница душ, — представил Армид свою попутчицу. — Она хочет отправиться на болото.

— На Гадючье болото? — переспросил Гетс, глядя на женщину — на ее страшные невидящие глаза, словно присыпанные гнилой мукой.

— Да, — ответил Армид. — Но ты ее не переубедишь, даже не пытайся. Не трать даром слова.

— Он правильно говорит, — улыбнулась Нелти.

— Я ничего не могу указывать собирательнице, — развел руками Гетс. — Так же, впрочем, как и перевозчику.

— Это мудро, — сказала Нелти. — Ведь я же не учу мельника молоть зерно…

Они еще какое-то время стояли небольшим островком в людской реке, перебрасываясь ничего не значащими словами. Время от времени кто-нибудь из селян останавливался рядом с ними, здоровался с Армидом, разглядывал незнакомую женщину с большой черной кошкой, спокойно сидящей у нее на плече, пытался завести разговор со старостой. Но тот лишь недовольно отмахивался:

— Не сейчас. Я все высказал, что хотел. Поговорим как-нибудь в другой раз…

Когда толпа рассеялась, Гетс пригласил их в свой дом. Нелти хотела была отказаться, сославшись на свое дело, но староста взял ее за руку и сказал, что одно слово собирательницы может помочь всей деревне.

— Хорошо, — сказала Нелти, все еще колеблясь.

— Вы наверное проголодались, — добавил Гетс. — Сейчас самое время поужинать. Думаю, кошке тоже перепадет что-нибудь вкусное.

И Нелти, больше не раздумывая, приняла приглашение.

Дом у Гетса был большой, светлый — даже слепая Нелти чувствовала это.

Высокие ворота, широкая дорожка, посыпанная песком, крепкое крыльцо в семь ступеней, двустворчатая дверь с начищенными до блеска медными ручками, просторные коридоры и комнаты, высокие потолки, большие окна.

— Давно я не был у тебя в гостях, — сказал Армид, осматриваясь.

— Моя вина, — признал Гетс. — Но и ты что-то все реже к нам заезжаешь.

— Лошади старые, телеги постоянно ломаются. То, что раньше мы проходили за десять дней, теперь проходим за двадцать.

— У каждого свои беды, — вздохнул Гетс.

— А что за беда у вас? — спросил Армид, догадываясь, что хозяину неловко первому начинать разговор о проблемах.

— Все расскажу… — снова вздохнул Гетс. — Молчать не привык… Но не за пустым же столом беседовать…

Гетс был женат, имел пятерых детей. Но вот уже несколько дней жил без семьи — отправил родных к родственникам в город. Все хозяйство теперь вела служанка — полная, некрасивая, но опрятная девица, которую все называли Репой. Родом она была из соседней деревеньки, но мать ее умерла не так давно, а с отцом она не ужилась. Вот и ушла в село.

— Рано ты ужинаешь, — сказал Армид, чтобы хоть что-то сказать. — Солнце высоко.

— Солнце животу не указ, — ответил Гетс. — У него свои порядки.

Появилась розовощекая Репа с огромным подносом, огляделась, не зная, куда его деть, замешкалась. Потом придумала — ногой выдвинула из-под стола табурет, поставила поднос на него. Смущенно попросила гостей убрать руки со столешницы, развернула льняную скатерть, встряхнула ее, накрыла стол, широкими ладонями разогнала складки, смахнула пылинки. Принялась расставлять посуду…

Армид смотрел на ее полные, усеянные веснушками руки и с грустью думал, что если бы у него была дочь, то она, наверное, была бы сейчас в таком же возрасте, как и эта девушка.

На столе появились запотевший кувшин, горшок с кашей, блюдо с жареным мясом, миска со сметаной, стопка блинов на деревянной тарелке, чашка с медом и блюдце с икрой.

Нелти чувствовала, как от широких движений служанки колышется воздух. Она слышала как стучит посуда, чувствовала аромат пищи, запоминала, что где стоит.

— И сырой рыбки принеси, — сказал Гетс. — Для кошки.

— Сейчас принесу, — откликнулась Репа и, подхватив опустевший поднос, задвинув табурет на место, ушла.

— Давно она у тебя работает? — негромко спросил Армид.

— Да уж год скоро…

Кошка на плече Нелти замурлыкала, словно догадалась, что и ей будет угощение, благодарно потерлась о висок хозяйки.

— Ну так что тут у вас случилось? — спросил Армид.

Гетс потянулся за блином, неторопливо свернул его, сказал:

— Беда… — и макнул его в мед. Он не хотел, чтобы служанка слышала их разговор, а она вот-вот должна была вернуться с рыбой. Армид все понял, умолк, пододвинул к себе горшок, положил по черпаку каши в свою тарелку и в тарелку слепой попутчицы. Нелти кивком поблагодарила старика, сняла кошку с плеча, посадила ее на колени, потом взяла свою ложку, безошибочно угадав место, где та лежит. Сказала:

— Спасибо хозяину за радушие.

— Вам спасибо, что приняли мое приглашение, — отозвался Гетс.

Чуть шевельнулся воздух, и Нелти повернула голову к беззвучно вошедшей