— Димас, у тебя ключи? — спросил я, когда мы утрамбовались внутрь.

— Д-да, — Китаец дрожащими руками достал связку из кармана и завел копейку, попав в замок зажигания раза с третьего.

Я выкрутил печку на максимум, но когда она еще раскочегарится.

— Над-д-о к-костер р-развести, — прохрипел я. — Будем сушиться. Китаец, Штырь, с-собирайте хв-в-орост. Копченый, там в кузове ЗИЛа я видел канистру. Что в ней?

— Б-бензин.

— Отлично, с-свечку в ближайшей церкви п-поставлю. Т-тащи ее сюда!

Парни бросились выполнять указания, а я начал расчищать место для костра. Пацаны кинули в кучу ветки, доски и пару ящиков, которые рыбаки использовали как табуреты. Карась плеснул бензина и бросил спичку, едва увернувшись от вспыхнувшего огненного столба. Дело пошло на лад. Мы сгрудились вокруг костра, пытаясь согреться и высушить одежду. Подставляли огню то один бок, то другой, как шашлык. А от одежды повалил пар, словно в бане.

— Эй, Хлыст, — окликнул меня Карась.- А ты молодец. Если б не ты, мы бы там все…

— Забей, — отмахнулся я. — Главное, живы остались.

— Пиздец я обосрался — признался Штырь. — Прошлой зимой, на Крещение, так баба утопла тут рядом. Окунулась в прорубь после службы, а ее течением под лед затянуло.

— Откуда знаешь? — поинтересовался Копченый.

— Так это предыдущая жена нашего тренера по боксу. Николаича. Парни на похороны ходили.

— Наверное, сердце прихватило, — со знанием дела заявил Вовка. Он сейчас встречался с какой-то медсестрой, а потому считал себя специалистом по всем вопросам, касающихся здоровья. Он искренне думал, что знания могут передаваться половым путем.

— Надо ебнуть водки, или даже спирта, — вздохнул Копченый, натягивая на себя сырой горячий свитер. — А то у меня сейчас тоже сердце остановится. У кого выпить есть?

— Я смогу вынести, — Китайца продолжала бить крупная дрожь. — Но это корейская водка. Имейте в виду.

— Да похуй, — сказал Штырь. — Я сейчас если не выпью — сдохну. Погнали. Слышь, Серый, а откуда ты знаешь, как надо из ледяной воды вылезать, а? Я вот даже не слышал о таком.

Сказать правду? — думал я. — Что смотрел видео на телефоне, который тайком пронесли в камеру? Так не поймут. Тут еще диск пальцем крутят, а ксерокс считается чудом заморской техники, которое стоит на учете в КГБ. Кстати! — в голове промелькнула парочка мыслей. Тут народ неискушенный. Может прокатить с копированием рублей и баксов. Сунуть в куклу копии — святое дело. Здесь это пока технология космического масштаба. По старинке люди работают.

— Слышал от кого-то из парней, — я пригладил волосы, взял сигарету у Штыря и жадно затянулся. — Не мы первые так купаемся.

Домой мы доехали пулей и остановились у Димонова подъезда так, что даже тормоза заскрипели. Водка! Только она спасет промерзшие насквозь организмы. А потому, когда Китаец спустился вниз с разноцветной бутылкой, Штырь открыл ее дрожащими руками и присосался к горлышку, как пионер к горну.

— Это что? — выдохнул он, отпив едва ли не треть. Бутылку мы у него тут же отобрали и пустили по кругу, где каждый сделал по могучему глотку.

— Да, Димон, это что? — подозрительно спросили мы у Китайца, когда бутылка опустела, а холод, который проморозил нас насквозь, и не думал сдавать своих позиций.

— Ты что, ее разбавил по дороге? — подозрительно посмотрел на Китайца Вовка.

Это был очень обидный намек, и Димон возмутился.

— Вы! Бледнолицые варвары! Это корейская водка! В ней двадцать градусов! Ее положено крошечными глотками пить. А лучше с пивом!

Азиатский ерш. Забавно.

— Я всегда знал, что все косог… корейцы — извращенцы, — убежденно сказал Карась. — Водку с пивом только голимая синева мешает.

— Дебил! — обиделся Китаец, который был оскорблен в своих лучших чувствах. — Только благородный напиток на вас извел.

— А пошли по мне! — сказал вдруг Карась. — У меня Крестный отец есть, первая и вторая часть. А?

— Вован? — подозрительно уставился я на него. — Я чего-то о тебе не знаю? К тебе? Смотреть? У тебя что, видак есть? Или, что еще интересней, своя хата?

— Ну есть, — ничуть не смутился Карась. — Взял у отца Вм-12 позырить. Меня бабка к себе прописала, а теперь померла. Я один живу. Как король на именинах.

— Ах ты ж… — позавидовали мы не слишком белой завистью. — Ну, пошли тогда. И самогона по дороге возьмем. Есть место…

Ночь пролетела как одна минута. Шедевром Копполы можно наслаждаться бесконечно, а тут все, кроме меня и Карася, смотрели его впервые. И я им даже немного завидовал. До сих вспоминаю, какое впечатление произвел на меня этот фильм. Удар по голове, переворот сознания, восторг… Самогон растопил, наконец ледяной лом, что, казалось, вбили в мою многострадальную спину, и в кончиках пальцев закололо так, что хоть плачь. Мертвую немоту сменила острая боль, а по телу разлилось сивушное тепло, которое прогнало, наконец, холод, который чуть не убил нас всех.

— Кру-уть! — выдохнул Штырь, когда пошли заключительные титры второй серии. — Я, Серый, только одного не понял. А что, в Америке вору не западло барыгой быть?

— Получается, не западло, — развел я руками. — А поскольку мы на всех парах несемся от развитого социализма к недоразвитому капитализму, рекомендую всем сделать правильные выводы.

— Какие еще выводы? — непонимающе уставились на меня пацаны. — Ты это о чем?

— Вы кино смотрели? — задал я вопрос. — Вы у этих парней партаки на пальцах видели? Похоже, что они по понятиям живут? Они, бедолаги, и не знают, что должны в тюрьме чалиться и на общак сдавать.

— Во блин! — почесал голову Штырь. — Так-то ты логично рассуждаешь, Хлыст. Только странно это от тебя